Третья мировая теория М. Каддафи

Третья мировая теория М. Каддафи

мировая теория каддафи власть

После победы революции 1969 г. в Ливии главной проблемой был вопрос о завоевании поддержки народных масс. В стране были проведены реформы, сузившие сферу крупного частного предпринимательства. Государство взяло в свои руки продажу и распределение нефти и нефтепродуктов, стало контролировать банки и страховые компании, внешнюю торговлю, промышленные и строительные предприятия, крупные сельскохозяйственные фермы, почти все виды транспорта.

Эти мероприятия отвечали интересам широких масс, но объявленные «сверху», по примеру Насера в Египте, они, как правильно заметил американский исследователь М.Х. Даза, скорее напоминали «социокосметическую операцию на теле бедуинов, почти не ощущавшуюся ими», чем лечение от вековых социальных бед, и этим, пожалуй, можно объяснить, почему многие ливийцы заняли выжидательную позицию даже по отношению к созданному в 1972 году Арабскому социалистическому союзу (АСС) как «народной партии».

Отход от насеровской модели произошел по нескольким причинам. Во–первых, Каддафи понял, что Ливия – страна со своим собственным менталитетом, веками не имевшая государственности, и невозможно будет взять чужую модель применительно к этой стране. Во–вторых, необходимо было полностью уничтожить оппозицию и получить всенародное признание, что было бы нелегко при осуществлении насеровской теории построения социализма. В–третьих, в голове ливийского лидера стали формироваться собственные идеи государственного устройства.

Теоретические концепции Каддафи рождались, когда он еще был курсантом и слушал лекции по истории в Бенгазийском университете. Он уже тогда сомневался в прозападном пути развития и возненавидел колониализм. По свидетельству С.Г. Хиджара, на него большое влияние оказывали идеи Руссо

С приходом к власти свои размышления Каддафи начал обобщать в концепцию, которая, по его замыслу, должна была стать идейной основой бесклассового общества всеобщего благополучия на базе «исламского социализма», отличного от капитализма и коммунизма. Эта теория, по Каддафи, была призвана освободить не только Ливию, но и развивающиеся страны «третьего мира» от идеологической экспансии Запада и Востока. Этими мыслями он поделился в мае 1970 г. на встрече с интеллектуалами Триполи, но не был поддержан ими. Однако Каддафи настойчиво продолжал искать «третий путь» развития.

«Мы исходим из учения Корана,– говорил Каддафи в 1971 г.,– а это значит, что мы вступаем в борьбу за арабский национализм, вступаем в борьбу против коммунизма и капитализма, вступаем в борьбу за самоутверждение арабской нации... Наш социализм – истинный социализм, который заложен в исламе». Каддафи в те годы словно пересказывал то, чему его учили при монархе в военном колледже и внушали на проповедях в мечетях. Возможно, это – одна из причин, почему в первые годы революции он занял жесткую антикоммунистическую позицию, утверждая, например, будто «фронт будущей борьбы будет проходить между нами и коммунизмом»⁵.Фронт в Ливии, действительно, обозначился, но это – своеобразный фронт, на котором столкнулись две силы, отражающие объективные реальности современности: капиталистическая модель, с одной стороны, и социалистическая – с другой. Одни пророчили Ливии капиталистическое будущее, другие не хотели идти по этому пути. Развернулась борьба, сложная, многогранная, упорная. И именно эта борьба заставила Каддафи и его сторонников многое переосмыслить.

Как правильно подметил американский исследователь Е. Митчелл, исламская оболочка революционного режима начала таять буквально через год после свержения монархии. Ее стала заменять новая философия, постепенно отодвинувшая в сторону мусульманские догмы.

В 1970–1974 гг. в Ливии появились массовые издания, в которых впервые теоретические взгляды М. Каддафи стали называться «третьей мировой теорией».

Так, еще в начале 1970 г. министерство информации ЛАР опубликовало основные положения этой «третьей» теории, основанной на священных принципах ислама, которая призвана была определить будущее развитие страны. Через два года, в 1973 г., это же министерство выпустило брошюру под названием «Третья мировая теория: священная концепция ислама и народная революция в Ливии», где, кроме ислама, в фундамент теории были заложены национализм и «ливийский социализм». В 1974 г. министерство информации и культуры ЛАР издало еще одну брошюру под названием «Принципы третьей мировой теории», куда были включены ее политические, экономические и философские аспекты. Главной задачей было объявлено построение «подлинного социалистического общества на основе принципов ислама». М. Каддафи не воспринял теорию научного социализма, но выступил и против развития страны по пути капитализма, основанного, по его глубокому убеждению, на «грабеже и воровстве». Ливийский «эксперимент», утверждал он, служит «альтернативой капиталистическому материализму и коммунистическому атеизму». Во введении было прямо заявлено, что «теория является идеологическим оружием, которое Ливия использует для защиты режима внутри страны, а также для распространения своего влияния на страны Востока и Запада». По существу, речь шла не только о стремлении претворить в жизнь постулаты «третьей мировой теории» внутри страны, но и о насильственном ее распространении за рубежом. Эти «силовые» методы и стали активно использоваться Каддафи при решении как внутренних, так и международных проблем.

Английский исследователь Х. Блюшот подметил, что вся новизна каддафиевской теории состоит в «персональной интерпретации основ ислама» ливийским лидером. И с этим трудно не согласиться. Каддафи, например, исходит из того, что ислам является фактором социального прогресса и потому законы ислама, якобы, представляют собой источник законодательной власти, а моральные ценности, порождаемые религией, могут направить человека по пути добра, правды и любви.

Национализм, считает Каддафи, выражается не только в стремлении к освобождению и равенству, но и в уважении к другой нации, «Одной из причин, приводивших к развязыванию войн одной нации против другой, по Каддафи, являлось численное превосходство, могущество, тирания и угнетение»¹⁰. «Поэтому,– делает он заключение,– агрессивные и расистские нации должны быть уничтожены»,– а «уважение наций должно служить вкладом в развитие человеческой цивилизации».

Каддафи изложил и «свою» трактовку социализма. В это понятие он включил: достижение социальной справедливости, ликвидацию эксплуатации человека человеком, предоставление одинаковых возможностей для личностей в обществе, социальную безопасность и мирную ликвидацию социальных различий. Даже для самого слова «социализм» Каддафи использует его арабский лексический аналог «иштиракия», производный от арабского слова «иштирак» («соучастие в труде»), что не является адекватным синонимом этого понятия за пределами арабоязычного мира. По мнению Каддафи, между социализмом и исламом нет противоречий, поэтому он рассматривает «исламский социализм» как идеальную схему для преобразования мира, как выход из «человеческой трагедии, которую переживают народы под гнетом капитализма и коммунизма». Для достижения целей «исламского социализма» народные массы, по Каддафи, должны захватить власть на местах путем образования «народных комитетов» и избрать членов этих комитетов «в результате свободных выборов». Такая «народная революция», считает Каддафи, является «образцом прямой демократии» вместо «представительской демократии с доминированием одного класса». Только такое построение власти, по мнению Каддафи, ведет к справедливой демократии и «означает полный суверенитет народа». Как видим, «третья теория», основанная на исламских догмах, «заново прочитанных» Каддафи, и на идее перманентности народной революции, указала, по замыслу ее создателя, путь к освобождению Ливии и других развивающихся стран от иностранного влияния, к освобождению граждан от всех видов социального и политического угнетения.

В данном случае Каддафи выступил как политический прогматик, вычленив в своей «теории» в качестве первоочередных «практических задач» в религии – мораль, в национализме – мир, в социализме –социальную справедливость, а в качестве основного условия осуществления демократических преобразований в ходе «народной революции» – повсеместное создание народных коммитетов с целью слома старой государственной системы и всех традиционных институтов власти. Основным принципам насеровской модели Каддафи противопоставил концепцию коллективной социальной организации, которая, в отличие от прежней элитической и бюрократической модели, выдвинула на передний план, по крайней мере в теории, контроль масс над принятием решений, их осуществлением и управлением. Новая модель, как правильно заметил Дж.Бирман, копировала уже не насеровский Египет, а «умму» пророка Мухаммеда и представляла собой, по признанию самого Каддафи, форму социализма, соответствующего «умме». Фактически же, с первых шагов по претворению в жизнь теоретических установок Каддафи началось применение силы и волюнтаризма, надолго приведших Ливию в пучину политической и экономической неразберихи.

К 1975 г. стало окончательно ясно, что взятая М. Каддафи за основу насеровская модель управления революционным процессом с помощью политического авангарда одной, хотя и массовой, организации, которой был АСС, явно не подходит для ливийской действительности. Не удалось сходу претворить в жизнь и «Третью теорию», объявленную ливийскими лидерами в качестве идеологической платформы революции. Эта «теория» была наспех сформулирована, содержала расплывчатые формулировки и требовала углубления и более тщательной проработки.

И тут Каддафи, много работавший над собой и досконально изучавший самостоятельно труды революционных теоретиков других стран, неожиданно обратился к наследию русских радикальных революционеров. Толчком к этому послужил набор работ В.И. Ленина, переведенных на арабский язык и направленных посольством СССР в Ливии в канцелярию ливийского лидера в качестве подарка по случаю столетия со дня рождения вождя мирового пролетариата. В начале 1975 г. секретариат М. Каддафи поблагодарил за подарок, и помощник ливийского лидера не без удовольствия показал представителям советского посольства работу Ленина «Государство и революция», испещренную пометками Каддафи.

Одновременно последовала просьба перевести на арабский язык и прислать Каддафи сочинения русских теоретиков анархизма М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, с которыми велась полемика в книге «Государство и революция», но Москва в те годы ответила отказом, после чего по просьбе ливийцев основные труды Бакунина и Кропоткина были переведены в Лондоне, и в течение 1975 года Каддафи прочел их.

Ниже будет рассмотрено, что именно взял на свое «идеологическое вооружение» М. Каддафи из работ русских радикал–революционеров, но сначала хотелось бы рассмотреть основной труд Каддафи – его «Зеленую книгу», ставшую катехизисом ливийской революции и идеологической платформой джамахирийской системы власти в этой стране.

Модель каддафиевской системы власти

В январе 1976 г. в развитие идей «третьей мировой теории» Каддафи обнародовал первую часть написанной им «Зеленой книги», в которой попытался в концентрированной форме передать свои взгляды на «народную власть».

В небольшой по объему книге (41 страница) он прежде всего критически рассмотрел (и весьма удачно) основные атрибуты традиционной демократической системы. По его мнению, проблема управления обществом, несомненно, является основной политической загадкой, всегда стоявшей перед человечеством. Эта проблема, считает Каддафи, никогда не решалась в пользу большинства, а являлась результатом борьбы «орудий правления» за власть, то есть борьбы классов, групп, племен, партий или отдельных людей. Результатом такой борьбы всегда была победа орудия правления – отдельного человека, группы, партии или класса – и поражение народа, то есть поражение истинной демократии.

«На самом деле,– подчеркивает Каддафи,– демократия означает власть народа, а не власть тех, кто заменяет собой народ». Исходя из такой посылки, он приходит к абсолютному отрицанию парламентаризма, являющегося атрибутом власти, считая, что «парламенты стали узаконенной преградой между народом и властью, в результате чего народ оказался изолированным от проведения политики, а парламент использует власть в своих интересах, а не в интересах народа».

Каддафи отрицает также партийность, наличие классов и классовую борьбу. По его мнению, «классовый политический строй – это строй, при котором у власти стоит партия, племя или какая–нибудь община. Один класс так же господствует над обществом, как партия или племя, или же община», а это, по мнению Каддафи, антидемократично.

Каддафи выступает и против практики референдумов, которые «не представляют собой современной демократии, так как трудящиеся выражают свое мнение только одним словом: «да» или «нет», что напоминает диктаторский режим». Взамен этого Каддафи предложил концепцию «прямого народовластия», осуществляемую на основе народных конгрессов и народных комитетов, являющихся, по его мнению, «единственным средством народной демократии». По Каддафи, все население страны должно делиться на первичные народные собрания, каждое из которых избирает руководящий комитет. Несколько подобных комитетов образуют районные народные собрания. Затем члены первичных народных собраний избирают руководящие народные комитеты, заменяющие правительство в выполнении административных функций. В результате получается, что каждый член общества принимает участие в управлении народными комитетами, которые, в свою очередь, управляют членами общества.

Эта модель власти, по Каддафи, дает осуществить принцип народного управления и народного контроля. Вместо определения «демократия – контроль народа над правительством» он ввел тезис «демократия – народный самоконтроль». Вторая проблема, рассматриваемая Каддафи,– законодательство. Оно, утверждает Каддафи, «не является областью изысканий. Суть законности таится в самом ее существе... Поэтому свобода путем устрашения не может быть священным законом общества». Вместе с тем, по Каддафи, «отдельному лицу надлежит выражать лишь самого себя и не более», и только на такой основе по–демократически разрешается так называемая «проблема свободы печати и личности».

«Такова,– утверждал Каддафи,– истинная демократия, с точки зрения теории. С точки зрения практики, властвуют всегда сильнейшие. Другими словами, правит сильнейшая часть общества». Этот тезис со временем и станет основополагающим в его деятельности. Новая «модель демократии», сформулированная Каддафи, была преподнесена лидером ливийской революции как «единственный социализм», основанный на естественных законах, предопределенных Богом, но искаженных с возникновением классового общества. В первой части «Зеленой книги» естественные законы как бы восстанавливаются автором, социализм приравнен к социальному равновесию, препятствовавшему, судя по логике Каддафи, капитализму. Дж. Бирман, констатируя это, заметил в каддафиевских рассуждениях «очевидные и фундаментальные различия» между его концепцией социализма и марксистским пониманием социалистического общества, с чем нельзя не согласиться.

Как представляется, интерпретация социализма, представленная Каддафи, возникла не без влияния местных ливийских факторов. Идиосинкратический характер «естественного социализма» Каддафи согласуется с особенностями социального развития страны. Несомненно, правы Дж. Бирман, Д. Бланди и Э. Лайсетт, Л. Харрис, Р. Фест в том, что истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе с его корпоративной собственностью на землю и ресурсы, где наемный труд считается чуждым явлением. Наследие бедуинского общества оказало глубокое воздействие на Каддафи, рожденного в семье полукочевника. Неизбежно ценности этого уклада жизни стали частью его личной философии и, когда он порвал с насеровской моделью, повлияли на его новую концепцию общества. «Сознавая, что его режим нуждался в поддержке племен,– пишут Д. Бланди и Э. Лайсетт,– он воспринял анахроническое самосознание бедуинов и заложил его в основу своей политической теории». Эта «теория», действительно, содержит концепцию правительства и политической организации, отличающихся от капиталистической демократии и бюрократического государственного контроля. Каддафи разработал систему «непредставительной демократии», обрисовывая в общих чертах институты «коллективной демократии», которую он назвал «властью народа». В отличие от прежней модели властью формально наделяется не военный авангард в лице СРК, а институт местного («основного») народного собрания, созываемого ежегодно, чтобы избрать секретариат из трех человек, обсудить и представить свои предложения на рассмотрение Всеобщего народного конгресса. С одной стороны, получается, что каждое из народных собраний является суверенным институтом и не подчиняется центральной власти, с другой стороны, Всеобщий народный конгресс – не законодательный орган, а национальное собрание, в котором участвуют секретариаты местных народных собраний, исполнительные комитеты народных комитетов каждой области, секретариаты различных профессиональных организаций. Собираясь ежегодно, Всеобщий народный конгресс, строго говоря, не формулирует политику посредством поправок или объединения предложений, представленных местными народными собраниями. Резолюции принимаются простым большинством голосов по списку, представляемому Секретариатом Всеобщего народного конгресса.

Позже, в 1977 г., эту систему власти Каддафи назовет «джамахирией» («народовластием»), неологизмом, образованным от слова «джамахир» («народные массы»). Эта модель заменит республиканские атрибуты власти, существовавшие в Ливии после свержения королевского режима.

В начале февраля 1978 г. в Ливии вышла вторая часть «Зеленой книги» Каддафи, озаглавленная «Решение экономической проблемы социализма». В теоретических разборках ливийского руководителя рассмотрены экономические основы «ливийского социализма», лишенного, по его мнению, недостатков, присущих как капиталистической, так и социалистической системам, и идущего им на смену.

В качестве главного принципа взаимоотношений между людьми в экономической сфере Каддафи выделил лозунг «партнеры, а не наемные работники». Разъясняя этот принцип, он подчеркнул: «Окончательное решение проблемы заключается в отмене заработной платы и освобождении человека от ее оков, возвращение к естественным правилам, определяющим эти отношения до появления классов, разных форм правления и законодательства, созданных человеком. Естественные правила являются единственным критерием, источником и отправным пунктом человеческих отношений. Правила естественного социализма, основанного на равенстве элементов экономического производства, обусловили приблизительно равное потребление продуктов природы людьми... Принцип равенства гласит: каждый элемент производства вносит свою долю в созидательный процесс и изъятие одного из них делает производство невозможным... Поскольку каждый из упомянутых элементов необходим и обязателен, то есть все они равнозначные элементы производственного процесса, то каждый из них имеет равное право на производственный продукт, и предпочтение одного из них другому противоречит естественному праву равенства и является посягательством на права другого». Другие лозунги, особо выделенные в этой части «Зеленой книги»: «Потребности предполагают свободу» и «Жилище – собственность его обитателя». Первый из них трактуется в том смысле, что человек сам должен управлять своими потребностями, а не пользоваться теми, которые ему навязывают другие. Второй лозунг разъясняется так: человек, живущий в доме, должен быть хозяином, а не арендатором его.

Выход в свет второй части «Зеленой книги», в которой М.Каддафи предложил свои «рецепты» освобождения «от гнета, эксплуатации и порабощения», был преподнесен общественности в качестве «экономического путеводителя» в некий новый мир, где все его обитатели «свободны, равноправны во власти, богатствах и оружии».

Примечательно, что вторая часть «Зеленой книги», излагающая взгляды Каддафи на экономическое развитие, появилась сначала не в Ливии, а на Западе на немецком, а затем на английском языках. В Ливии же эта книга на арабском языке была опубликована полностью 2 февраля 1978 г.

1 июня 1979 г. в Ливии была опубликована третья часть «Зеленой книги» М.Каддафи, посвященная социальным проблемам развития общества, которую автор озаглавил как «Общественный аспект Третьей Всемирной Теории». В этой части книги Каддафи выдвинул тезис о том, что двигателем человеческой истории является социальный фактор, и потому национально–освободительная борьба, по его мнению, представляет собой также и социальные движения, которые будут продолжаться до полного освобождения одной социальной группы от господства другой. На основе этого тезиса Каддафи сделал вывод, что мир переживает сейчас необычный период – период побед национализма.

«Гармония внутри каждой нации, – говорится в третьей части «Зеленой книги», – может быть обеспечена только наличием единой веры, единой религии. Тогда социальный фактор совпадает срелигиозным и будет достигнуто единство общества». Важнейшим рычагом этой гармонии Каддафи считает семью, а не государство, представляющее собой, по его мнению, «искусственную политическую, экономическую или военную систему, не имеющую никакого отношения к человечеству». Процветающее общество, утверждает ливийский лидер, – это такое общество, где индивидуум развивается в семье естественным путем, наподобие развития индивидуумов в природе, «иначе оно рано или поздно гибнет».

Вместе с тем, в понятие семьи Каддафи вносит «широкое толкование»: Племя, – пишет он, – это та же семья, но увеличившаяся вследствие роста потомства. То есть племя – это большая семья. Нация – это племя, но разросшееся в результате увеличения потомства, или это – большое племя». Затем он доходит до максимализма, утверждая, что «мир – это нация, разделившаяся на множество наций. Значит, мир – это большая нация»³⁷. И этим он сам себя загоняет в тупик, так как мир – это не распавшаяся единая нация, а совокупность множества наций.

Как правильно подметили Л.Р. Полонская и А.Х. Вафа, в данном случае «Каддафи во многом фиксировал положение вещей, действительно существующее в современной Ливии, где традиционные племенные связи нередко оказываются сильнее общенациональных».

«Прогрессирующая, производящая и цивилизованная нация, – рассуждает Каддафи, – полезна для всего мира, но ее политико–национальная структура может прийти в упадок, если будет низведена до социального уровня, то есть до уровня семьи или племени». В этом, по мнению Каддафи, главная причина того, что в прошлом великие державы появлялись, процветали, а затем исчезали. Игнорирование национальной связи между группами людей, создание политического режима, противоречащего их социальному положению, представляет собой, как верно утверждает Каддафи, временное образование, которое рано или поздно развалится в силу действия социального фактора и национального движения каждой нации.

Каддафи считает себя сторонником «полной свободы». Он рассматривает образование, науку, искусство, спорт как формы диктата над человеком. Обязательное образование, по Каддафи, – это «принудительное насаждение невежества в массах», навязывание чуждой музыки и искусства – насилие, расширение сети спортивных клубов – «инструмент социальной монополизации», то есть орудие диктатуры. В то же время каждый человек, по мнению Каддафи, обладает естественным правом на знание без диктата, поэтому все методы обучения, распространенные в мире, должны быть ликвидированы всемирной культурной революцией, освобождающей сознание народа от фанатизма и преднамеренной трансформации склонностей, понятий и умственного уровня человека». Тот, кто строит свою жизнь сам, то есть производит блага, считает Каддафи, не нуждается в созерцании жизни, которую ему преподносят артисты на театральных подмостках или спортсмены на стадионах. Образование, искусство, спорт как виды социальной активности, по мнению Каддафи, должны стать массовыми, а не отдаваться на откуп каким–либо замкнутым группам или личностям, которые пока монополизировали эти блага и пожинают плоды. Разумным, считает Каддафи, видимо, надо считать обратное, когда зрителями на стадионах или в театрах будет меньшинство, которое немощно или нерадиво и поэтому неспособно «играть героические роли в жизни».

Как видим, даже взятые нами только некоторые социальные аспекты теории Каддафи представляют собой пеструю смесь различных немарксистских теорий социализма.

Несмотря на то, что каддафиевская система народовластия была чем–то принципиально новым в мировой истории, говорить о ее полной уникальности было бы не совсем верным. «Третья теория» сходу не могла быть претворена в жизнь в силу своей недоработанности. Именно поэтому первые более или менее удачные попытки применения этой «теории» на практике имели место лишь после написания первой части «Зеленой книги», а полная «джамахиризация» Ливии произошла уже после завершения этого произведения. Прочитав «Зеленую книгу», без труда можно увидеть, что идеи, изложенные в ней, намного серьезнее и реальнее чем те мысли, которые мы находим в более ранних работах Каддафи. Что же повлияло на формирование этих идей? Совершенно определенно можно говорить о том, что увлечение Каддафи в 1970–х годах наследием русских радикал–революционеров не прошло даром.

Ощутив определенные трудности при попытке претворения своих идей в жизнь, ливийский лидер решил обратиться к работам мыслителей, которые еще до него писали о создании общества, где не будет эксплуатации человека человеком. Я имею в виду произведения В.И. Ленина, М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина. Бакунин еще в XIX в. выдвинул идею уничтожения государственной машины. Идеей всей жизни Кропоткина было построение общества «равных между собою». В начале XX в. Ленин писал о создании бесклассового общества.

То есть речь идет не просто о том, что «теория» Каддафи возникла не на пустом месте, а о том, что ливийский лидер много взял из работ русских радикал–революционеров на свое «идеологическое вооружение». По крайней мере, можно сказать, что в их работах и в «Зеленой книге» Каддафи очень много общего. И если истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе, то причиной дальнейшей проработки и углубления «Третьей теории» явилось знакомство ливийского лидера с теоритическим наследием русских радикал–революционеров.

Прочитав работу Ленина «Государство и революция», Каддафи фактически впервые ознакомился и с основными идеями К. Маркса и Ф. Энгельса через цитаты из их трудов и толкования автора, которыми переполнено это произведение.

Ниже хотелось бы рассмотреть, что же общего в книге «Государство и революция» и воззрениях Каддафи.

В первую очередь, хотелось бы сравнить взгляды Каддафи и Ленина на государство. Ленин согласен с Марксом в этом вопросе и утверждает, что «государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение». Каддафи, затрагивая этот вопрос, пишет о том, что победителем в борьбе за власть «всегда выходит орудие правления – отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным же всегда оказывается народ»^З. Он также подчеркивает, что «классовое общество разделено на две части: правящее меньшинство, в руках которого сосредоточены все возможности, и угнетенное управляемое большинство, у которого нет ничего»⁴.

Как видим, в обоих приведенных выше цитатах речь идет о том, что государство есть угнетение большинства меньшинством. И Ленин, и Каддафи считают, что это несправедливо, так как большинство населения не должно быть угнетенным, а освобождение угнетенного большинства невозможно «без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан».

И Ленин, и Каддафи, говоря о парламентах, сходятся в том, что их необходимо уничтожить, так как они являются атрибутом власти господствующего меньшинства. В книге «Государство и революция» приводится цитата из Маркса, полностью отражающая взгляды коммунистов на парламент: «Вместо того, чтобы один раз в три или шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно служить народу». Каддафи в первой части «Зеленой книги» высказывает ту же мысль: «Парламенты стали узаконенным барьером, мешающим народу осуществлять свою власть, отстранившим массы от участия в политике и монополизировавшим их власть».

Оба взгляда, по существу, высказывают одну и ту же мысль: парламент – орудие угнетения народа. Правда, пути для решения этой проблемы Каддафи и Ленин предлагают разные, о чем будет говориться ниже.

Каддафи также, как и Ленин, затрагивает проблему демократии. В первую очередь, это касается осуждения капиталистической демократии. Каддафи считает, что это «диктатура в фальшивом обличии демократии»⁸, так как широкие слои населения отстранены от участия в политической жизни. А эту мысль высказал еще Ленин, утверждавший, что капиталистический «демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической эксплуатации и всегда останется поэтому, в сущности, демократизмом для меньшинства..., при обычном, мирном течении событий большинство населения от участия в общественно–политической жизни отстранено».

Как видим, и Ленин, и Каддафи одинаково не приемлют капиталистический строй (ливийский лидер это еще раз подчеркнул и в книге «Да здравствует государство обездоленных», вышедшей в 1997 г.) и потому дружно отрицают капиталистический миф о демократии.

Именно поэтому они оба взамен этой псевдодемократии предлагают «прямую» демократию (по Каддафи) или «демократию для гигантского большинства народа» (по Ленину).

Речь идет не только о всеобщем социальном равенстве (уничтожении классов), но и об экономическом равенстве, то есть равенстве труда.

Касаясь этого вопроса, Каддафи пишет, что «наемные работники, как бы ни велик был их заработок – это те же рабы. Наемный работник находится в полурабской зависимости от нанявшего его хозяина». Сразу надо сказать, что эта мысль совсем не нова, выражение «наемные рабы» по отношению к наемным работникам применял еще Ленин, сравнивая их с крепостными рабами, да и до Ленина многие использовали это словосочетание. Каддафи просто воспринял эту идею и высказал свое мнение по этому поводу. Для того чтобы избавиться от такого рабства, по мнению Каддафи, нужно отменить заработную плату, освободить человека «от ее оков», что будет возвращением «к естественным правилам, определявшим эти отношения до появления классов, разных форм правления и законодательства, созданного человеком». Каддафи выдвигает лозунг «партнеры, а не наемные работники» и говорит о том, что «нормальным положение считается тогда, когда человек производит для себя с целью удовлетворения своих потребностей или когда вместе с другими участвует в производственном процессе, удовлетворяя через него свои потребности. Но когда один человек использует другого за плату или бесплатно, чтобы удовлетворить свои потребности, то это не что иное, как самая настоящая эксплуатация». Вся эта идея очень сильно напоминает основной принцип коммунизма «от каждого по способностям, каждому по потребностям», или, по крайней мере, социалистический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду», когда «средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную долю общественно–необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое–то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответственное количество предметов». Но Ленин говорит о том, что это еще не окончательное равенство, а лишь ступень на пути к нему, ведь «отдельные люди не равны: один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т.д.». Этого вопроса касается и Каддафи, что нагляднее всего можно увидеть во взглядах ливийского лидера на женский труд: «Женщина, которой в силу ее природы свойственны функции, отличные от функций мужчины, должна быть поставлена в иные, чем мужчина, условия… Заставлять детей выполнять работу взрослых – произвол и насилие. Заставлять женщину выполнять работу мужчины – также произвол и насилие».

Подытожив выше сказанное, можно говорить о том, что и в вопросе решения экономической проблемы у «Третьей мировой теории» и у коммунистической идеи налицо схожие черты, хотя сам Каддафи от этого всячески отмежевывается.

Рассмотрев взгляды Каддафи и Ленина лишь на самые основные проблемы построения справедливого общества, можно констатировать, что работа Ленина «Государство и революция» произвела определенное впечатление на молодого ливийского руководителя. Конечно, нельзя говорить о полном повторении Каддафи мыслей Ленина, но сказать о влиянии Ленина на Каддафи можно. По крайней мере, совершенно ясно, что многие ленинские идеи заставили Каддафи задуматься о решении тех или иных общественных проблем и нашли отражение в «Зеленой книге».

Ознакомившись с работой Ленина «Государство и революция», Каддафи не мог не заинтересоваться еще одним направлением русской философской мысли – анархизмом. Ленин, хотя и был согласен с анархистами в ряде вопросов, вел, однако, полемику с ними, и это по–видимому заинтересовало Каддафи. И он решил узнать идейные концепции тех, с кем спорил Ленин, из первоисточника. Именно поэтому для него был выполнен перевод основных работ видных теоретиков анархизма – Бакунина и Кропоткина. В этих книгах также, как и у Ленина, выдвигалась идея построения справедливого общества. Высказывалась мысль, что «среди культурных наций зарождается новая форма общества на смену старой: общество равных между собою». Правда, путь к созданию такого общества анархисты предлагали во многом отличный от коммунистического, чем и заинтересовался Каддафи.

Оговоримся, однако, что и Ленин, и Каддафи написали свои работы после победы революции в их странах, в то время как теоретики анархизма высказывали свои мысли до этого, призывая к революции как к возможности изменения общества.

Выдвинутый Каддафи лозунг «демократия – народный самоконтроль» вместо тезиса «демократия – контроль народа над правительством» не был оригинальным. Эту мысль высказал еще Бакунин, считавший, что «слово «демократия» означает не что иное, как управление народом посредством народа и для народа, понимая под этим последним наименованием всю массу граждан – а в настоящее время надо прибавить и гражданок, – составляющих нацию». По существу, в этой короткой, но емкой цитате как бы вырисовывается будущая «Зеленая книга» Каддафи. К слову сказать, Бакунин уже в этом изречении прямо рекомендует женщинам реализовывать свои права. Эту же мысль – о равенстве прав мужчины и женщины высказывает и Каддафи в «Зеленой книге».

Идею всеобщего равенства выдвигают и Каддафи, и Бакунин. Причем последний в работе «Международное тайное общество освобождения человечества», говоря о том, что «полная свобода каждого возможна лишь при действительном равенстве всех», вполне резонно замечает, что «речь идет не о фиктивном равенстве...