Христианский тип культуры

Волгоградский государственный педагогический университет

Кафедра теории и истории культуры


РЕФЕРАТ

по культурологии

Христианский тип культуры


Выполнила

студентка группы СП-14

факультета СКП

Гарбузова Я.Б.

Руководитель работы

Щеглова Л.В.


Волгоград

2007


СОДЕРЖАНИЕ

Развитие взглядов на проблему возникновения христианства

Возникновение христианства

Идеальная структура христианского вероучения

Замысел христианской культуры

Литература


Развитие взглядов на проблему возникновения христианства

С момента возникновения христианства прошло уже около двух тысячелетий. И весь этот довольно значительный отрезок времени для очень большой части человечества прошел под знаком христианского мировоззрения и христианских ценностей — даже в тех случаях, когда в рамках самой христианской культуры это мировоззрение и эти ценности настойчиво отрицались. Более того, сама возможность подобного отрицания явилась результатом установления христианства, допускавшего такой диапазон духовной свободы. Но под знаком христианства совершались и жестокости крестовых походов, уничтожались американские индейцы, велись бесчисленные религиозные войны Внутренняя противоречивость развития христианской культуры делает проблему возникновения самого христианства весьма существенной и актуальной

Действительно, без определенного понимания этой проблемы нельзя понять и многие особенности современной культурной ситуации. Без признания того, что христианство породило принципиально новый тип культуры, невозможно прогнозировать историческое развитие цивилизации в целом, поскольку христианство, как мы намереваемся показать чуть позже, не может быть сведено только к узко понимаемой "религии" Сфера его воздействия на мировую культуру оказывается значительно шире. Культурологический аспект анализа и будет интересовать нас в первую очередь

Сформулированная задача требует определенной детализации. Недостаточно говорить о проблеме возникновения христианства как о чем-то уже понятном и самоочевидном. Необходимо выявить различные стороны проблемы, проанализировать их и по отдельности, и во взаимосвязи. Во-первых, очевидно, следует выяснить, каковы причины возникновения и становления новой религии. Во-вторых, принципиально важно установить рубеж между христианским и дохристианскими мирами. В-третьих, существенным является понимание культурной ситуации в момент возникновения христианства. В-четвертых, следует возвратиться к вопросу об условиях и причинах написания священных текстов христиан, а также об их авторах. И, наконец, в-пятых, для понимания сущности христианства определяющую роль играет разрешение вопроса о личности Иисуса Христа.

Разумеется, перечисленные выше стороны проблемы возникновения христианства далеко не исчерпывают всего ее содержания. Тем не менее они задают нам определенные ориентиры, указывая направление дальнейших рассуждений. Кроме того, выделенные аспекты проблемы позволяют нам вкратце обозначить основные этапы развития взглядов на проблему происхождения христианства. Такое предварительное рассмотрение имеет принципиальное значение, поскольку позволит более или менее четко обозначить занимаемую нами позицию.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что проблема возникновения христианства очень волновала самих первых христиан. Без определенного решения этой проблемы само христианское вероучение не могло быть признано стройным и последовательным. Ортодоксальное христианское богословие считает христианство богооткровенным, рассматривает его в качестве системы предвечных истин, исходящих от самого Бога. Вся дохристианская история при этом оказывается подготовкой к приходу в мир Мессии, и история в целом становится местом Откровения: Бог открывает себя именно в истории. Крайние формы такого подхода приводили к враждебности по отношению к любому критическому, и тем более эмпирическому исследованию проблемы. Справедливости ради, следует признать, что существуют и умеренные формы рассматриваемого анализа. При этом разум как инструмент рационального исследования служит вспомогательным средством для прояснения сути богооткровенных истин.

Таким образом, в рамках данного подхода (и в крайних, и в умеренных формах) причины возникновения христианства считаются божественными и предопределенными. Что касается толкования рубежа между христианским и дохристианскими мирами, то здесь признается абсолютный качественный скачок, а взаимосвязь двух исторических эпох осмысляется только как подготовка прихода Мессии. Однако нельзя не признать, что в рамках данного подхода анализу культурной ситуации в момент возникновения христианства уделяется пристальное внимание. В частности, анализируется вопрос о том, почему Мессия вышел именно из еврейского народа и недр еврейской культуры. Что касается вопроса о происхождении священных текстов, то они рассматриваются как богодухновенные (боговдохновенные), т.е. написанные под водительством Святого Духа. Относительно личности Иисуса Христа в данном подходе придерживаются однозначной точки зрения, считая Его Сыном Божьим, Богочеловеком, в единстве своей личности вмещающим и всю полноту божественной природы, и всю конкретность человеческой природы.

В средние века в противовес теории Откровения возникает так называемая теория обмана (арабский философ Ибн Рушд (Аверроэс) (1126 — 1198) и др.); затем эта теория была поддержана итальянским гуманистом эпохи Возрождения Пьетро Помпонацци (1462 — 1525), французскими философами Вольтером (1694 — 1778), Дени Дидро (1713 — 1784), Полем Гольбахом (1723 — 1789) и др.). Считается, что первоначально эта теория появилась как некий вольнодумный афоризм, согласно которому крупнейшие мировые религии — иудаизм, христианство, ислам — возникли в результате обмана, совершенного из корыстных побуждений. Именно такими корыстными обманщиками объявляются Моисей, Христос и Магомет. Сейчас трудно сказать с полной уверенностью, действительно ли существовал легендарный трактат "О трех обманщиках", за которым настойчиво, но безуспешно охотилась инквизиция. Как бы то ни было, сама легенда о его существовании оказывала заметное воздействие на духовную атмосферу и культурную ситуацию в целом. Одноименная книга появилась в Германии только в середине XVIII в., хотя и была датирована 1598 г.

Суть теории обмана в конечном счете сводилась к тому, что религия вообще, и христианство в частности, — преднамеренная выдумка, целью которой является удержание народа в узде именно с помощью обмана. В целом же эта теория оказывалась достаточно гибкой для того, чтобы вмещать в свои границы весьма различные точки зрения, а потому она сохранилась вплоть до XIX века. Нетрудно догадаться, какого рода ответы дает теория обмана на вопросы, составляющие главное содержание проблемы происхождения христианства.

Причины возникновения новой религии сводятся к вне-историческим человеческим порокам — лживости и корыстолюбию, т.е. к чему-то низменному, что, естественно, должно отбрасывать тень и на само христианство. Рубеж между христианским и дохристианскими мирами при этом не имеет существенного значения, поскольку в обоих случаях речь идет о низменной стороне человеческой природы. Христианство в этой перспективе становится лишь очередным этапом обмана. Точно так же не придается особого значения и той культурной ситуации, в недрах которой возникла новая религия, равно как и анализу священных текстов: все они объявляются преднамеренной выдумкой. Естественно, уничижительно трактуется и личность самого Иисуса Христа, который низводится до уровня заурядного обманщика и корыстолюбца.

Качественные изменения в подходе к проблеме происхождения христианства намечаются в XVII в. в связи с попытками превратить историю в науку и разработкой методов научного исторического исследования. В частности, разрабатываются методы критического анализа текстов в качестве исторических источников, в один из которых превращается и священная книга христиан Библия. Иными словами, возникает рационалистическая критика библейских текстов. При этом критика велась с позиций так называемого "здравого смысла", что, безусловно, вносило в критику элемент произвола. Тем не менее, считалось, что критика ведется с точки зрения разума, а потому имеет объективный характер. Позицией самого исследователя при этом чаще всего оказывался Деизм, т.е. представление о Боге как о Творце мира, придавшем ему первоначальное движение, а затем, так сказать, устранившемся отдел.

И здесь одна из главных ролей принадлежала уже упоминавшемуся Вольтеру. Именно он одним из первых сформулировал некоторые принципиальные требования к изучению истории вообще. Так, он указывал на необходимость критического подхода к текстам в качестве исторических источников. В частности, это касалось проверки точности датировки, верности цитат и ссылок. В целом же рационалистическая критика рассматривает священные тексты христианства точно так же, как обычные литературные тексты. Позиция исследователя при этом похожа на позицию естествоиспытателя: он считается почти всемогущим и независимым субъектом, а тексты — объектами, которыми субъект может сколь угодно свободно манипулировать. Принципы анализа при этом заключаются в следующем.

Во-первых, необходимо как можно точнее придерживаться первоначального написания слов и сравнивать между собой все имеющиеся в распоряжении исследователя тексты. Во-вторых, необходима критика источников и исследование литературных прообразов, которые образуют их фон. В-третьих, речь идет о критическом анализе самой традиции, т.е. исследовании тех этапов, на которых документ передавался устно, до того как был записан. В-четвертых, предполагается анализ форм устной и письменной традиции. В-пятых, требуется рационалистическая критика исторического существования документов. В-шестых, невозможно обойтись без рационалистической критики различных редакций документа, рассмотрения документов тех авторов, которые восприняли устную традицию и превратили ее в записанные тексты.

Но стержнем рационалистической критики было требование отказа от самой концепции Откровения. Само собой разумеется, что и все чудеса при этом объявляются недостойной внимания исследователя выдумкой. Они не могут выдержать проверки с помощью методов рационалистической критики и не принадлежат к числу достоверных исторических фактов. В результате выдвигается идея так называемой "естественной религии", или религии разума, независимой от Откровения. Считалось, что "естественная религия" будто бы изначально присуща самой человеческой природе и основывается на "естественном" чувстве и разуме. Понятно, что в рамках такого подхода очень трудно было выявить специфику христианства и его отличия от дохристианских верований.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в конечном итоге рационалистическая критика привела к атеизму и материализму (один из характернейших примеров — французский философ Клод Гельвеций (1715-1771)), а затем к антропологизму в объяснении происхождения христианства. Так, английский философ Дэвид Юм (1711-1776) одним из первых начал говорить о том, что религия вообще возникает в силу «естественных» человеческих причин – жизненных забот, страстей, страхов, надежд, которым приписывается таинственное происхождение, обусловленное сакральными причинами. Очевидно и то, что в рамках данного подхода невозможно осмысленное обсуждение вопроса о божественной природе Иисуса Христа.

Тем не менее, тщательная критическая работа с религиозными текстами сыграла очень важную роль в исследовании происхождения христианства, позволив освободить многие исторические факты от произвольных толкований, недостоверных легенд и просто выдумок. Методу рационалистической критики оказалась недоступна многомерность христианского вероучения, но он подготовил почву для углубленного понимания роли христианства в историческом развитии человечества.

Новый этап в осмыслении проблемы происхождения христианства был связан с деятельностью представителей немецкой классической философии. Так, Иммануил Кант (1724-1804), продолжая линию рационалистической критики, четко разграничивает веру и разум. В результате он вообще отказывается рассматривать вопрос о действительном существовании религиозных объектов. Для него этот вопрос находится за пределами рационального обсуждения. Религия для Канта фактически сводится к нравственности, она и нужна только для обоснования нравственности. Такой подход вполне закономерно вел к субъективизации религии, к превращению ее только в субъективное чувство связи с неким Абсолютом.

Принципиально новый шаг в осмыслении проблемы происхождения христианства был сделан Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770-1831), в чьей концепции во многом синтезировались главные идеи других представителей немецкой классической философии. Одним из исходных принципов гегелевской концепции стало положение, согласно которому всемирная история совершается в духовной сфере, причем сущностью духа является свобода. И человек для Гегеля есть существо, прежде всего духовное, а потому изначально свободное. Более того, само понятие свободы раскрывается Гегелем через противопоставление ее природе в качестве сферы несвободы. Несвобода для Гегеля оказывается именно связанностью, сращенностью с природой. Чем ниже уровень культуры в целом, тем больше зависимость человека от природы, от «естественных», вложенных в него самой природой импульсов.

Таким образом, сущностью человека, по Гегелю, является свобода, но сам человек этого не осознает. Всемирная история, по Гегелю, оказывается прогрессом в сознании свободы, неразрывно связанным с развитием религиозного сознания. Тем самым духовное развитие человечества предстает не как хаотическая последовательность различных верований и религий, а как движение к определенной цели – христианству. Именно в раннем христианстве, по Гегелю, впервые создаются предпосылки для полного осознания человеком собственной свободы. Следует, однако, признать, что при рассмотрении христианской догматики Гегель далеко отходит от ортодоксальных толкований, недвусмысленно склоняясь к пантеизму. И все же в гегелевской философии христианство перестает быть тривиальным обманом и случайностью, превращаясь в закономерный этап, более того – в стержень всемирной истории.

Как бы то ни было, невозможно не признать, что последовательное продумывание гегелевской концепции вело к атеизму и материализму, что и осуществилось в действительности. Дело в том, что Гегель считал содержание религии тождественным содержанию философии, а это, в конечном счете, превращало личного Бога христианства в Идею, следующую законам диалектической логики.

Так, последователи Гегеля Давид Штраус (1808-1874) и Бруно Бауэр (1809-1882) открыто выступили с отрицанием божественного происхождения христианства. По их мнению, христианская религия представляет собой продукт коллективного исторического мифотворчества. Например, Д. Штраус поставил перед собой задачу выяснить, стоят ли за евангельскими рассказами об Иисусе достоверные исторические свидетельства. Решая эту задачу, он приходит к отрицательному результату: большая часть евангельских рассказов, считает Штраус, - это мифотворчество первых христиан. Похожую позицию занимал и Б. Брауэр, считавший евангельские рассказы произвольными творениями евангелистов, не имеющими никакой исторической подоплеки.

Еще один ученик и последователь Гегеля, Людвиг Фейербах (1804 — 1872) рассматривал христианство в качестве компенсации тех свойств, которых человеку недостает в его реальной жизни. Бог для Л. Фейербаха — это то, чем человек хочет стать. В этом смысле Бог оказывается проекцией самого человека на небо, и, следовательно, не Бог сотворил человека по своему образу и подобию, а человек сотворил Бога, т.е. попросту выдумал Его.

Через Фейербаха линия развития тянется к Карлу Марксу (1818 — 1883), основателю марксизма, воспринявшему, прежде всего, идею о компенсаторном характере религии вообще, и христианства в частности. По Марксу, религиозное сознание оказывается результатом ущербности общественных отношений, отчуждающих человека от самого себя, превращающих его во "фрагмент" человека и заставляющие его искать восполнения и утешения в иллюзорной сфере. Следовательно, установление гармонических, "неотчужденных" общественных отношений должно, по мысли Маркса, привести к полному исчезновению религиозных верований, поскольку исчезнет потребность в компенсации ущербности человеческого существования.

Общим фоном взглядов Д. Штрауса и Б. Бауэра, элементы которого, несомненно, присутствуют во взглядах Л. Фейербаха и К. Маркса, является сильное сомнение в реальном историческом существовании самого Иисуса Христа. Он объявляется мифом, позднейшей выдумкой, недостоверной легендой и т.д. Все эти взгляды образуют ядро так называемой мифологической школы, основателем которой считается французский астроном и адвокат Шарль Дюпюи (1742 — 1807).

Ш. Дюпюи удачно вписался в это движение умов, дополнив его некоторыми конкретными соображениями. Главным положением его теории является утверждение, что боги представляют собой олицетворение сил живой и неживой природы. Как астроном, он придавал особое значение звездному небу и связанным с ним астральным культам. Иисус Христос для него — это всего лишь аллегория Солнца, а все события Его жизни, считает Дюпюи, имеют свои прообразы на звездном небе. Поэтому сами истоки христианства никак не связаны с реальными историческими персонажами, представляя собой лишь один из вариантов астральных мифов. Эту точку зрения Дюпюи пытался подкрепить лингвистическими изысканиями.

Любопытно, что взгляды Дюпюи встретили не только понимание, но язвительную и остроумную критику во Франции была издана анонимно книжечка с характерным названием "Почему Наполеона никогда не существовало", в которой талантливо пародировались методы Дюпюи. В этой книжечке с напускной серьезностью утверждалось, что Наполеон — это искаженная форма имени бога Аполлона — бога света, устанавливалась "связь" между именем матери Аполлона — Лето и именем матери Наполеона — Легация, четыре брата императора отождествляются с четырьмя временами года, его двенадцать маршалов — с двенадцатью знаками Зодиака и т.д. В итоге делается "строго научный" вывод, что сам Наполеон и его биография — всего лишь мифологическое переосмысление процессов на звездном небе. Следовательно, Наполеона как реальной личности вообще никогда не существовало.

Еще один подход к проблеме представлен французским исследователем Эрнестом Ренаном (1823 —1892). В нашумевшей книге "Жизнь Иисуса" (1863) он продолжил и развил идеи Д. Штрауса, сделав особый акцент на научной проверке евангельских текстов. По мнению Ренана, все, что не поддается научному анализу, должно быть отброшено как народная фантазия и недостоверное предание. Специфика Евангелий, считал он, и состоит в соединении реальности с вымыслом. При этом реальность чудес отвергается с самого начала.

Продолжение этой линии рассуждений связано с немецким богословом Адольфом фон Гарнаком (1851 —1530), который отвергал и божественность Христа, и реальность чудес, и универсальный характер христианства. Иисус для Гарнака — это всего лишь идеал совершенной веры и образец нравственного совершенства, тогда как все рассказы о сверхъестественных событиях его жизни должны быть отброшены.

Особый поворот проблемы связан с именем ученого Мартина Дибелиуса (1883-1947), который выдвинул концепцию так называемой "критики форм ". Речь шла о том, что главным предметом анализа должна стать не личность Иисуса Христа, а среда, в которой создавались Евангелия. М. Дибелиус верно, на наш взгляд, указывает на определяющую роль среды в формировании самого стиля каждого Евангелия, он прав и в учете "адресата" евангельских текстов. М Дибелиус выявил очень важное обстоятельство, в соответствии с которым при анализе Евангелий следует принимать во внимание те задачи, которые они должны были решить (проповедь, или защита от власти предшествующей религиозной традиции, сохранение изречений Иисуса, или установление связи с привычными представлениями и т.д.). Это, согласно М. Дибелиусу, и определило "формы" Евангелий как продукта творчества первых христианских общин.

Самым активным пропагандистом идей мифологической школы является немецкий философ Артур Древс (1865-1935). В соответствии со своими философскими взглядами Древс отрицал саму концепцию личного Бога и стремился растворить Бога в природе и, следовательно, в самом человеке. По сути дела, он претендовал на создание новой религии, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась "старым, добрым" пантеизмом. Поэтому историческая подоплека возникновения христианства для него совершенно не важна, и он ее отрицает, объявляя самого Иисуса Христа фигурой мифической. События жизни Иисуса А. Древе, следуя методу Ш Дюпюи, сводит к астральным мифам. Тем не менее, по мнению А. Древса, образ Христа нужно сохранить в будущей религии в качестве некоего "полезного" символа. Любопытно, что в последние годы жизни А. Древс сблизился с идеологами нацизма. Следует, однако, признать, что в настоящее время среди серьезных ученых нельзя назвать ни одного сторонника мифологического направления.

40-е годы XX века считаются некоторым рубежом в осмыслении проблемы происхождения христианства. В это время была опубликована работа немецкого историка и теолога Рудольфа Бультмана (1884-1976) "Новый завет и мифология Проблема демифологизации новозаветных благовестий" (1941), которая вызвала бурные дискуссии. По мнению Бультмана, мифологическая картина мира, служащая основой традиционного христианского вероучения, совершенно чужда современному человеку. Поэтому необходима демифологизация христианства, что отнюдь не означает уничтожения христианской мифологии. Речь идет о переосмыслении этой мифологии, позволяющем понять ее как особые способы отношения человека к Богу Мифология должна быть подвергнута рационалистической критике, а главное содержание христианского вероучения (так называемая керигма) должно быть переведено на современный язык.

Среди многочисленных исследований проблемы происхождения христианства особое место принадлежит французско-немецкому мыслителю Альберту Швейцеру (1875-1965). В 1906г. он написал фундаментальный, обобщающий труд под названием "История исследований жизни Иисуса". В этой обширной книге Швейцер подверг критике все предшествующие подходы к проблеме и пришел к выводу принципиальной важности: исследование проблемы происхождения христианства попало в порочный круг, и современные ученые ставят те же самые вопросы, которые стояли в самом начале изучения проблемы. Подлинный Иисус, считал Швейцер, навсегда скрыт под плотным, непроницаемым покровом легенд и мифов. Для самого Швейцера этот вывод имел поистине судьбоносное значение, подводя итог использованию методов рационалистической критики. Он оставляет занятия богословием, изучает медицину и на собственные средства основывает больницу для прокаженных в Африке (в Габоне), где и проводит остаток жизни в качестве врача.

Подводя итоги нашего краткого и далеко не полного рассмотрения, мы можем констатировать, что проблема происхождения христианства с самого начала вызвала и продолжает вызывать многочисленные дискуссии. Наряду с ортодоксальной богословской трактовкой проблемы существует несколько подходов, в рамках которых историческое содержание христианства либо отрицается, либо сводится к цепи хотя и реальных, но чисто случайных и заурядных событий. Промежуточное положение занимает концепция демифологизации, которая считает неадекватной лишь мифологическую оболочку христианского вероучения, но принимает истинность его керигмы.

Было бы непростительной самонадеянностью пытаться встать над всеми ведущимися дискуссиями. Проблема еще весьма далека от окончательного решения (и существует ли оно?). Поэтому предлагаемый далее подход имеет более скромные задачи: попытаться, опираясь на те факты и те интерпретации, которые признаны современной наукой более или менее достоверными, выявить роль христианства в синтезе тех культур, тех социально-религиозных форм, которые собрались вместе в области, очерченной римским лимесом. Такой подход позволяет подчеркнуть закономерность возникновения христианства в качестве выхода из того тупика, в котором оказались собравшиеся в одном месте и в одно время четыре дохристианские культурные формы — "род", "территориальное царство", "Израиль" и "Греция".

Возникновение христианства

Итак, христианство возникает около двух тысячелетий назад в Римской империи, которая включала в себя почти все Средиземноморье; в Западной Европе ее границы проходили по Рейну и Дунаю, и римские легионы смогли достичь даже Британии. Естественно, что покоренные римлянами народы находились на разных стадиях культурного и религиозного развития. Сталкиваясь в границах Римской империи, они в чем-то заимствовали друг у друга традиции, системы ценностей, а в чем-то обнаруживали несовместимость своих культур. В результате постепенно происходит размывание границ культур, и традиционные нормы и ценности начинают восприниматься как относительные Насилие, голое, неприкрытое насилие, армейская суровость, строгая дисциплина и иерархичность оказываются единственными средствами сохранения некоего подобия культурной целостности. В этих условиях размывания традиционных ценностей человек чувствовал себя одиноким, заброшенным, лишенным ориентиров. Поэтому усиливается интерес к мировоззренческим вопросам — о смысле жизни, о судьбе, о справедливости и несправедливости и т.д.

Культ насилия в качестве наиболее действенного средства обеспечения единства общества, в конечном счете, привел к культу императора и органов власти вообще. Усиливается интерес и к различного рода мистическим культам, астрологии, гаданию и т.д. Но античные боги были "немы", тогда как в Римской империи усиливается потребность во "внемлющих" богах, способных "выслушать" мольбы и жалобы человека. Налицо потребность в "живом Боге", который мог бы появиться среди людей. Но поклонение живому Богу уже существовало в границах Римской империи — в недрах древнееврейской культуры: евреи входили в число покоренных римлянами народов.

В конце I в до н.э. правителем Иудеи был царь Ирод Великий, славившийся своей жестокостью и преданностью Риму. Римляне поражались и его необычайной жажде власти Презирая управляемый им народ, Ирод тем не менее поддерживал иудейскую религию; и это притом, что сам он был едомитянином, т.е. принадлежал к племенному союзу, хотя и связанному по происхождению с Израилем, но не поклонявшемуся богу Яхве. Именно при Ироде и разыгрываются первые сцены возникновения христианства.

Постепенно среди греков и римлян, живущих в Палестине, пробуждается интерес к иудаизму, и религия евреев проникает даже за пределы Палестины. Тем не менее, эпоха, когда жили Иисус и его ученики, была для самих евреев довольно сложной и даже трагичной. На крестах распинали тысячи невинных жертв (распятие считалось самым мучительным и позорным видом казни). Во многом это было обусловлено внешними факторами, но важно помнить и о том, что сама Палестина не была чем-то монолитным. Напротив, имело место большое географическое, этническое, социальное, политическое, культурное и религиозное разнообразие. Смерть Ирода в 4 г. до н. э. привела к распаду его царства, и оно было разделено римлянами на четыре провинции, называвшиеся тетрархиями. Управляли тетрархиями прямые наследники Ирода. С 6 г. н. э. правителем Иудеи и Самарии стал прокуратор (наместник), назначаемый непосредственно римским императором. Тем не менее, определенные права сохранялись у жречества Иерусалимского храма и синедриона — совета, состоявшего из священников и представителей светской знати.

Ситуация осложнялась еще и тем, что не была монолитной и сама еврейская общественность. Она раздиралась внутренними противоречиями, которые имели не только религиозный, но и политический и экономический характер. К общественной верхушке принадлежали так называемые саддукеи (по имени первосвященника времен царей Давида и Соломона — Садока). Это были в основном священники и состоятельные граждане, а во главе саддукеев стоял первосвященник Иерусалимского храма. В Иерусалиме, все население которого, по-видимому, не превышало 150 тысяч человек, насчитывалось до 20 тысяч священников. Саддукеи требовали беспрекословного соблюдения требований, записанных в священной книге иудеев — Пятикнижии. Парадокс состоит в том, что одновременно саддукеи поддерживали (в основном) римлян и постепенно воспринимали систему ценностей греко-римской культуры.

Другой крупной и влиятельной политико-религиозной группировкой в иудаизме были фарисеи (от арамейского слова, означающего обособленные). Это была религиозная организация, открытая для всех, но имевшая устав, дисциплинарное право и испытательный срок для новичков. Фарисеи находились в оппозиции саддукеям. Они были фанатически преданы своим идеалам и ожидали скорого прихода Мессии, который должен был освободить их от подчинения Риму. Фарисеи страстно выступали за чистоту иудаизма и против контактов с какими-либо чужеземцами, против участия в языческих празднествах. Если саддукеи отрицали возможность воскресения мертвых, то фарисеи признавали ее. Фарисеи усердно постились и молились и очень часто доводили себя до религиозного экстаза. В этом состоянии они нередко срывались с места и отправлялись в пустыню или места, считавшиеся святыми. Безусловно, эти передвижения вызывали волнения и беспокойство в, и без того неспокойных, провинциях. Римляне жестоко подавляли малейшие проявления волнений. Поэтому неудивительно, что в конце I в. до н. э. — начале I в. н. э. в Палестине появились весьма радикальные движения зелотов (от греч. zelotai — ревнители) и сикариев (кинжальщиков). Они выступали за бескомпромиссную, непримиримую борьбу против Рима. Кроме того, то и дело появлялись различные бродячие проповедники, собиравшие вокруг себя народ и предвещавшие скорый приход Мессии, который станет "царем иудейским" и освободит евреев. Очень скоро римляне выработали особое чутье на такого рода проповеди и навык борьбы против самих проповедников: их просто уничтожали без особых разбирательств.

Среди множества сект в Палестине особого внимания заслуживают ессеи (эссены, от арамейского слова, означающего благочестивые). Секта была подобна монашескому ордену, и, чтобы вступить в нее, требовалось принести присягу и пройти трехлетний испытательный срок. Распорядок дня был строго регламентирован и включал в себя молитвы, толкование Писания, физический труд. Почти все ессеи придерживались обета безбрачия. Они считали, что жречество исказило и осквернило иудаизм.

Интерес к ессеям возрос в результате удивительного археологического открытия, сделанного в середине XX в. в районе Иудейской пустыни, расположенной недалеко от северо-западного побережья Мертвого моря. В 1947 г. арабский юноша-пастух случайно обнаружил в одной из пещер, находящихся в указанном районе, древние рукописи. В дальнейшем подобные открытия были сделаны еще в 10 пещерах. Оказалось, что была найдена древняя библиотека, состоявшая из нескольких сотен рукописных книг на древнееврейском, арамейском и древнегреческом языках. Из-за разрушительной работы времени далеко не все рукописи сохранились целиком. Но самое важное обстоятельство заключалось в том, что рядом находились руины поселения Хир-бет-Кумран.

Исследователями было установлено, что и рукописи и поселение принадлежали некоторому сообществу людей, удалившемуся в пустыню и называвшему себя "сынами света". Для кумранской общины были характерны общность имущества, общий труд, крайне отрицательное отношение к богатству. Многие исследователи пришли к выводу, что кумранская община и ессеи — одно и то же, хотя, безусловно, община в Кумране не была единственной. Члены будущей кумранской общины резко отрицательно относились к процессу эллинизации, а их вождь, называвшийся "Учителем праведности", выступил соперником первосвященника и бежал в пустыню, где и была основана кумранская община.

Итак, можно сказать, что в Палестине традиционные эсхатологические и мессианские настроения ко времени возникновения христианства заметно усилились. Глухая, захолустная провинция Римской империи становится своеобразным узлом противоречий всего Pax Romana. Ситуация усугублялась и частой сменой римской администрации, ее грубостью, жестокостью, террором по отношению к местному населению, что в системе ценностей древнееврейской культуры воспринималось как приближение конца света, свидетельство близкого прихода Мессии, способного избавить евреев от римской власти. Было бы странно, если бы в этой накаленной обстановке один за другим не появлялись претенденты на роль Мессии. Исторические данные говорят о том, что такие претенденты действительно появлялись в большом количестве.

К этому времени относится и деятельность "праведного человека" Иоанна, известного как Иоанн Креститель (Предтеча). По-видимому, свою молодость он провел в секте ессеев, и даже как считает ряд исследователей, в кумранской общине. Своими 3 страстными проповедями и пророчествами о близящемся Страшном Суде Иоанн привлек к себе многочисленные толпы народа. Иоанн не только проповедовал, но и вводил в свой круг, погружая желающих в воду реки Иордан (одна из разновидностей инициации). Явление стало настолько типичным, что античный критик христианства Цельс писал: "Многие безвестные личности в храмах и вне храмов, некоторые даже нищенствующие, бродящие по городам и лагерям, очень легко, когда представляется случай, начинают держать себя как прорицатели. Каждому удобно и привычно заявлять: "Я — бог, или дух божий, или сын божий. Я явился. Мир погибает, и вы, люди, гибнете за грехи. Я хочу вас спасти. И вы скоро увидите меня возвращающимся с силой небесной. Блажен, кто теперь меня почтит; на всех же прочих, на их города и земли я пошлю вечный огонь, и люди, не сознающие своих грехов, тщетно будут каяться и стенать; а, кто послушался меня, тем Я дарю вечное спасение". К этим угрозам они вслед за тем прибавляют непонятные, полусумасшедшие, совершенно невнятные речи, смысла которых ни один здравомыслящий человек не откроет; они сбивчивы и пусты, но дураку или шарлатану они дают повод использовать сказанное, в каком направлении ему будет угодно".

Скорее всего, и Иоанн, и Иисус сторонниками античной культуры воспринимались точно так же. Судьба Иоанна трагична: Ирод, опасаясь, что Иоанн полностью овладеет народными массами, казнил столь влиятельного и опасного пророка. Но Иоанну удалось создать вокруг себя круг учеников. Одним из тех, кто принял крещение от Иоанна в водах Иордана, был Иошуа (или в греческом произношении — Иисус), который начал проповедовать самостоятельно. Проповеди Иисуса содержали призывы к духовному очищению, пророчества о скором конце света были яркими и страстными, а картины установления Царства Божьего на земле поражали слушателей своей необычностью и смелостью. В целом же эти идеи, конечно, "носились в воздухе". Важно ито, что Иисус проповедовал в основном в местах со смешанным населением: на границах с греками, финикийцами, римлянами.

Считается, что Галилея, откуда происходил Иисус и его ученики, была отсталой и, кроме того, приняла иудаизм сравнительно поздно. Коренные иудеи презирали галилеян и считали их чуть ли не язычниками. Понятно, почему именно среди галилейских проповедников мог зародить

Подобные работы:

Актуально: