Кризис в отнощениях России и Японии

Содержание:

1. Введение (стр: 2-4)

2. 1-ая часть

КУРИЛЫ - ИСКОННО РОССИЙСКАЯ ЗЕМЛЯ (стр: 5-14)

2.1. «О ТЕХ ВОЯЖАХ ЧИНИТЬ ЖУРНАЛЫ И ЗАПИСКИ»(стр:5-7)

2.2. «...РУССКИЕ СОЗДАЛИ СВОИ ПОСЕЛЕНИЯ НА УРУПЕ, ИТУРУПЕ И ДРУГИХ КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВАХ» (стр:7-9)

2.3. РОССИЯ «ОТДАЛЕНА ОТ ВСЯКОГО НЕСПРАВЕДЛИВОГО ПРИСВОЕНИЯ» «ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ»

(стр:9-12)

2.4. “ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ” (стр:12-14)

3. 2-ая часть

ЮЖНОКУРИЛЬСКАЯ ПРОБЛЕМА ВЧЕРА И СЕГОДНЯ (стр:15-39)

3.1. Основные факты о курильской проблеме: (стр:15-22)

российская интерпретация

3.2. Правовые трактовки южнокурильской проблемы. (стр:23-26)

3.3. Основные точки зрения на южнокурильскую проблему.(стр:26-32)

3.4. Военная и экономическая аргументация. (стр:33-36)

3.5. Курильская проблема глазами прагматика. (стр:36-39)

4. Заключение. (стр:40-42)

5. Список источников и литературы (стр:43)

Введение

“Вид Урупа, как вообще и всех Курильских островов, весьма дик и безлюден, все они го­ристы”. Такими их увидел и описал в 1807 году командир тендера «Авось» мичман Г.Давыдов. Именно такими, вероятно, представлялись острова ар­хипелага, протянувшегося от Камчат­ки до Японии, и первым русским мо­реплавателям и землепроходцам, посе­щавшим Курилы в XVIII — начале XIX столетия. Те самые Курилы, которые вновь за­ставили говорить о себе в последнее время в связи с известным вопросом о «северных территориях», то есть пре­тензиями Японии на четыре южных ос­трова Курильской гряды: Итуруп, Кунашир, Шикотан и группу мелких ос­тровов под общим названием Хабомаи, или Плоские (русское название). Те самые Курилы, которые отделя­ют Охотское море от Тихого океана, являясь естественным барьером на пути в «Восточное море», как в старину на­зывали Тихий океан, и, одновременно, уникальным «островным» участком на­шей дальневосточной границы. В чем же суть проблемы террито­риальных разногласий с Японией? Какие пути выхода из сложившейся конфликтной ситуации предлагают сегодня исследователи проблемы Курильских островов? Какие последствия будут иметь те или иные шаги в разрешении спора? Вот далеко не полный перечень вопросов, которые мы хотим рассмотреть в своей курсовой работе. Здесь, я думаю, немного стоит сказать об источниках. В работе было использовано 16 статей, что позволило нам довольно разносторонне подойти к анализу выбранной темы. Большое количество мнений и точек зрения по проблеме нашли свое отражение в данной курсовой работе, как впрочем, и в сознании автора. Мы попытались рассмотреть как основные, так и альтернативные подходы к решению сложившейся ситуации. В рамках данной курсовой работы автор попытался осознать и выявить основные аспекты проблемы, и представить их, а так же, по возможности, попытаться дать проблеме свою оценку. Историко-политический и военно-экономический аспекты стали определяющими в данной работе. В этой связи хотелось бы отметить несколько публикаций.

Это статья А.Плотникова “Курилы- исконно русская земля”, которая была опубликована в журнале “Азия и Африка” за 1994 №10. Появившаяся в журнале “Кентавр”, работа В.В.Кобзева “Южнокурильская проблема вчера и сегодня” 1995 №3,4. Большое количество разных точек зрения можно найти, прочитав эту статью. И это, наконец, очень интересная с точки зрения прагматизма статья К.Барановского “Продать Курилы?”.

А. Плотников в своей публикации дает очень полную хронологию событий, начиная с того времени, когда русские первооткрыватели впервые попали на Курилы. Решая сегодня судьбу Курил, нам кажется, нужно обязательно иметь ввиду тот багаж истории освоения края, что накопился за 200 лет.

Работа Кобзева оставила большое впечатление, как я уже сказал, по насыщенности разных подходов к пониманию проблемы. Она позволила отойти от однобокости в восприятии проблемы, позволила понять и осознать и Японскую точку зрения, помимо отечественной. Абсолютно шокирующей показалась нам на первый взгляд публикация Барановского “Продать Курилы”, но по ходу работы подход, обозначенный в ней показался нам даже более реальным, чем его альтернативы.

Актуальность выбранной темы, думаю, не вызывает ни у кого сомнения. Курилы уже давно остаются яблоком раздора между Японией и Россией и поэтому данная тема требует к себе очень тщательного внимания. В курсовой работе мы не ставим цель выяснить все перипетии территориальных претензий России и Японии, но определить основные направления решения проблемы и проследить как этих направлений придерживались и придерживаются сильные мира сего представляется нам возможным.


2.1. О ТЕХ ВОЯЖАХ ЧИНИТЬ ЖУРНАЛЫ И ЗАПИСКИ»...

Один из главных аргументов сторон­ников «японской» принадлежности Южных Курил, активно используемых в настоящее время, — утверждение, будто эти четыре острова всегда при­надлежали только Японии, являются «исконно японской территорией» и потому Россия не может претендовать на исторический приоритет в откры­тии и освоении архипелага. При этом ссылаются на Симодский договор 1855 года, согласно которому русско-японс­кая граница в районе Курильских ос­тровов устанавливалась между остро­вом Уруп и Итуруп, причем Итуруп и острова к югу от него признавались владениями Японии, а Уруп и острова к северу — России.

Симодский трактат, знаменовавший установление официальных русско-японских отношений, действительно определил границу между Россией и Японией по проливу де Фриза (между Уруп ом и Итурупом), подтвердив то фактическое положение, которое сло­жилось в регионе к середине XIX сто­летия. Однако это вовсе не означает, что такое положение существовало здесь всегда, в частности на рубеже XVIII и XIX столетий — ко времени заверше­ния «русской тихоокеанской эпопеи» по изучению, исследованию и освое­нию Россией огромных пространств се­верной части Тихого океана. Факты го­ворят, что в конце XVIII столетия си­туация в районе Курильских островов отличалась от существовавшей там в 1855 году.

Международно-правовые нормы того времени давали государству право пре­тендовать на владение той или иной территорией (предъявлять права на по­лучение «правового титула») при со­блюдении им трех непременных усло­вий: подтверждении фактов «Первооткрытия», «Первоосвоения — Первооккупации» и «Владения территорией достаточно продолжительное время»(1). Так был ли к концу XVIII столетия «набор фактов» русской деятельности на архипелаге достаточным, чтобы Рос­сия имела право считать всю Курильс­кую гряду, включая ее южную часть, собственными владениями? Но прежде — о терминологии курилы «Северные» и «Южные». В настоящее время этим понятиям, помимо чисто географического, кое-кем придается и особое политико-адмистративное значение. Цель очевидна: попытаться выделить четыре южных острова в отдельную обособленную группу «северных территорий». Между тем попытки использовать понятие «Северные» и «Южные» Курилы, дабы доказать, что южные острова к «Курильским островам» не относятся, а составляют некий самостоятельный архипелаг, ныне уже, в основном, не предпринимаются ввиду их явной надуманности и искусственности. Следует при этом особо от­метить, что в XVIII — начале ХIX столетий никакие «Южные Курилы» в русских официальных документах отдельно не выделялись, именовались просто «дальние острова». Это, впрочем, вполне естественно, если воспринимать архипелаг как единое целое, а не пытаться разделить его на две части по соображениям иным, нежели просто географическим. Интересно также вспомнить, что в понятие Курильских островов в XVIII столетии под названием двадцать второго острова Курильской гряды вклю­чался и Хоккайдо, обозначавшийся в русских источниках как Матмай, или Матсмай(2). В чем же конкретно проявлялась русская деятельность на Курилах, и прежде всего на южных остро­вах архипелага, поскольку именно вокруг них идут сегод­ня жаркие дискуссии?

На протяжении XVIII сто­летия деятельность России в южной части Курил (как и на ближайших к нам северных островах), осуществлялась по нескольким направлениям:

1) описание, исследование и нанесение на карту островов, а также установка специальных знаков, указывающих на пребы­вание здесь русских;

2) проведение геологоразведоч­ных работ и промысел (пушной и морской);

3)приведение в подданство мест­ных жителей (путем взимания ясака — дани);

4) освоение новых земель, создание там поселений.

Описание Курильских островов, «касающихся Японии», приводятся в отчетах русских мореплавателей, начиная со второй половины XVII века. Наиболее подробно они описаны в донесениях И. Козыревского (1713), сотника И. Черного (1769) и И. Антипина (1780).

Одновременно с описа­нием на карту наносились и сами острова архипела­га, что являлось непремен­ным условием инструк­ций, которыми снабжа­лись участники экспеди­ций на Курилы. В конце XVII — XVIII веках карты Ку­рильских островов, включая южные, составлялись не менее пяти раз. Первая появилась еще в 1692 го­ду. Вторая составлена в самом начале XVIII столетия С. Ремезовым. В 1713 году свой «чертеж островам и даже до Матсмансхого острова (Хоккайдо)» представил И. Козыревский. По резуль­татам экспедиции 1738—39 годов со­ставлена карта М. Шпанберга и В. Вальтона. В 1744 году появилась карта М. Новограбленного. В 1779 году в Петербурге была представлена новая подробная карта Курил, включавшая Матмай-Хоккайдо, составленная учас­тниками экспедиции И. Антипина и Д. Шабалина.

Особо следует отметить карту М. Шпанберга и В. Вальтона. В тече­ние 1738—39 годов экспедиция посе­тила южные Курилы трижды. Были подробно описаны и нанесены на кар­ту Кунашир, Уруп, Итуруп, Шикотан и остров Зеленый (из группы островов Плоские Хабомаи), которому дали это русское название. Всего на карту был нанесен 31 остров. Русские названия также получили острова Кунашир — Фигурный и Итуруп — Трех сестер и Цитронный.

Такого подробного исследования южной части архипелага, в то время не принадлежавшей ни одному из государств, не проводил до М. Шпан­берга никто.

С экспедицией 1738—39 годов свя­зано и первое упоминание о геологи­ческом исследовании южных Курил, которые проводил на Кунашире учас­тник экспедиции Гардебол. В дальней­шем геологоразведкой на южных Курилах занимались в 70-х годах И. Анти­пин и в начале 80-х Д. Шабалин. Словом, в то время ни одна евро­пейская страна (не говоря уже о Япо­нии) ничего подобного в своем активе не имела!

Геологоразведка — уже не просто изучение, а элемент «освоения» новой земли, и, таким образом, налицо и вто­рое условие, подтверждающее право России на владение этой территорией, оговоренное Г. Витоном. Средств на освоение Курил у рус­ского правительства порой было недо­статочно, их хватало в основном на ор­ганизацию поисковых и научно-иссле­довательских экспедиций. Поэтому значительная роль в хозяйственном обживании Курил на протяжении всего XVIII столетия принадлежала частной инициативе. Правительство поощряло эту деятельность и нередко прибегало к помощи отправлявшихся русскими купцами партий «промышленных лю­дей» для выполнения поручений офи­циального характера. Так, Указом Се­ната от 24 августа 1761 года на Курилах разрешался свободный промысел зверя с отдачей в казну лишь десятой части добычи (иными словами, всего-навсего 10-процентным налогом на прибыль) и предписывалось «старать­ся далее разведывать тамошнее состо­яние, а по возвращении о тех вояжах чинить журналы и записки» и переда­вать их правительственным учрежде­ниям.

Промысел пушнины и зверя прино­сил очень хороший доход, и партии промышленников, продвигаясь все дальше на юг, основывали поселения, служившие базой, откуда они в про­мысловый сезон отправлялись на даль­ние острова.

2.2. «...РУССКИЕ СОЗДАЛИ СВОИ ПОСЕЛЕНИЯ НА УРУПЕ, ИТУРУПЕ И ДРУГИХ КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВАХ»

Появились такие поселения и на «дальних островах» — Урупе и Итурупе. Таким образом, во второй полови­не XVIII столетия русские поселения уже существовали на островах Шумшу, Парамушире, Симушире, Урупе и Итурупе, а на Кунашире было заложе­но зимовье. Основывая поселения и осваивая земли, русские ставили на них и свои знаки — кресты, подтверждая, таким образом, права России на вла­дение этими землями по принятому в то время «праву открытия и освоения».

Этот факт подтверждают и японс­кие исследователи. В частности, Кон-до Морисигэ сообщал, что в 1768 году «рыжие» айну (то есть русские) поставили на южных Курилах столбы, вырезали на них название «Курилы», стали взимать ясак, дали им (айнам ) ружья, порох, одежду, окрестили и научили говорить по-рус­ски».

В 1785 году в результате офици­ального обследования бакуфу (японско­го правительства) установле­но, что русские создали свои поселе­ния на Урупе, Итурупе и других Ку­рильских островах» (как видим, ника­ких «южных Курил» историк, издав­ший свою книгу в 1939 году, не выде­ляет )(3). Это подтверждает так­же Нумада Итиро, отмечавший, что «в 1785 году русские уже посещали Иту­руп и превратили его в свою базу».

Приведение в русское подданство местного айнского населения — не ме­нее важный аргумент в этом террито­риальном споре, чем промысел зверя и создание поселений. Данный же про­цесс, свидетельствуют источники, осу­ществлялся последовательно, система­тически и достаточно регулярно.

В то время в Азиатско-Тихоокеанском регионе уплата дани (ясака) явля­лась одним из важных «признаков» подданства местного населения, но не единственным. Иными словами, упла­та ясака свидетельствовала о поддан­стве, однако его отмена, если таковая происходила, самого подданства не от­меняла. И потому в русских офици­альных документах на этот случай при­менялась специальная формулировка:

«Привести во владение в подданство и в ясачный платеж» или просто «в подданство и в ясачный платеж».

Принятие присяги (приведение к присяге) той или иной «короне», раз­дача местным племенным вождям (айнским старшинам на Курилах и Саха­лине) медалей, зачисление их на госу­дарственную службу, а также взятие заложников-аманатов обычно из детей местной родоплеменной знати также подтверждают факт подданства.

Россия же при приведении в под­данство курильских айнов «задейство­вала» все перечисленные средства, о чем свидетельствуют рапорты, отчеты, инструкции, указы и другая официаль­ная документация того времени. При этом приведение к присяге, раздача медалей, выдача удостоверений о при­нятии в подданство очень часто про­изводились одновременно с первым взиманием ясака.

В 1705—1713 годах ясаком обложи­ли первые два острова, в 1730—32 го­дах — четыре, в 1734 году — с пятого по девятый. В 1752—55-м ясак взяли с пятнадцатого и шестнадцатого, в 1768—69-м — с восемнадцатого (Уруп), девятнадцатого (Итуруп), а также «с князцов двадцатого» (то есть Кунашира). В 1770—74 годах — вновь с три­надцатого по восемнадцатый и Итурупа, в 1778—79-м— с Итурупа, Кунашира, а также жителей северо-восточ­ного Хоккайдо, или двадцать второго острова (Матмая).

В начале 80-х годов ясак на южных Курилах продолжал взимать Д. Шабалин. В этой связи, в частности, следу­ет особо отметить также свидетельст­ва А. Полонского, писавшего: в 1782 году вернувшийся на Камчатку Д. Шабалин привез с собой «...ясаков:

11 соболей, 2 выдры и 3 лисицы, при­сланные в 1781 году тойоном (старши­ной) о.Кунашира». В 1779 году Екатерина II прежде всего с целью создания более благоприятных условий для своих новых «верноподданных» со­чла возможным отменить ясак «на дальних Курильских островах», не имевший большого экономического значения. При этом самого подданства Указ не отменял. На других Курильс­ких островах ясак продолжал взимать­ся. Каждая очередная партия ясашных сборщиков, двигаясь от Камчатки на юг, проводила сбор прежде всего с ра­нее обложенных данью островов, и по­этому остров, с которого один раз взя­ли ясак, в дальнейшем становился объ­ектом регулярного визита сборщиков подати. Таким образом, этот процесс носил последовательный и системати­ческий характер и начался для южных островов в 1768 году, что подтвержда­ют и японские исследования.

Организация сбора ясака (как и ад­министративное управление острова­ми) осуществлялась из Болыперепка на Камчатке, где в то время располага­лась резиденция Глазного командира (впоследствии — коменданта) Камчат­ки. Партии сборщиков дани обычно со­стояли из казаков, но иногда, а со вто­рой половины XVIII века регулярно, в них назначались айнские тойоны, быв­шие одновременно и переводчиками. В этом, главным образом, и заключа­лась их государственная служба.

Тойоны-переводчики, как правило, были крещеными и носили русские имена и фамилии.

Приведение местных жителей в христианство — еще один из элемен­тов «освоения — оккупации» новой территории и, одновременно, состав­ная часть мер по «осуществлению ад­министративного контроля и управле­ния» ею.

Христианизация Курил (как и рус­ских владений в Северной Америке) осуществлялась целенаправленно и до­статочно успешно: с 1749 года на ос­трове Шумшу действовала школа для обучения детей айнов, а в 1756 году на нем же построили часовню Св. Нико­лая(4). В период начальной колонизации Курил первым и главным было посе­ление на острове Шумшу, а в послед­ней трети XVIII столетия также и по­селение на острове Уруп, основанное еще в 1768 году казачьим сотником И. Черным. В силу удобного географи­ческого положения (самый большой и южный в группе средних Курильских островов, располагающий удобными гаванями) Уруп становится естествен­ным опорным пунктом дальнейшего продвижения на юг «даже до Матманского острова», то есть до Хоккайдо. Именно Уруп стал базой для проведе­ния экспедиции 1775—1782 годов И. Антипина и Д. Шабалина. Значение острова особенно усили­лось после основания на нем в 1795 году постоянного русского поселения В. Звездочетова, названного «Курило-Россия».


2.3. РОССИЯ «ОТДАЛЕНА ОТ ВСЯКОГО НЕСПРАВЕДЛИВОГО ПРИСВОЕНИЯ»

Результаты русской деятельности на Курилах были настолько очевидны, что нашли свое отражение не только в чер­тежах путешественников, но и на офи­циально издаваемых географических картах. Первое подробное изображение Курильского архипелага приведено еще в Академическом атласе 1745 года. В дальнейшем Курилы неизменно вклю­чались в главное официальное издание того времени — Атлас Российской Им­перии, в частности выпущенные в 1792 и 1796 годах, где Курильские острова, в том числе южные, обозначались как составная часть Нижнекамчатского ок­руга Охотской области Иркутского на­местничества. Издание географической карты — это уже элемент официального «опо­вещения» иностранных государств о владении той или иной территорией или, по крайней мере, о претензии на это владение (в XVIII — XIX столети­ях большое значение, как известно, имел также факт первоочередности публикации карты).

Естественно, появление такой кар­ты было возможно при условии изда­ния соответствующих официальных актов, законодательно закреплявших эти «территориальные приобретения». Хотя в то время публикация карты иногда и предшествовала им, представ­ляя своего рода «карту-претензию». В XVIII столетии было как минимум три именных (то есть императорских) ука­за — Указы 1779, 1786 и 1799 годов, подтверждавших вхождение Курильс­ких островов, включая южные, в со­став Российской империи, а императорский или королевский Указ был равносилен закону.

Россия, следует особо отметить, всегда проявляла большую щепетиль­ность в подходе к вопросу о террито­риальных приобретениях. В отличие от многих других государств она каждый раз стремилась к максимальному со­блюдению законности (и ожидала это­го от других), когда речь шла о расши­рении границ. И в отношении Куриль­ских островов и Тихоокеанского реги­она в целом, русское правительство твердо придерживалось этого принци­па. Согласно нему, присоединение к владениям России какой-либо новой территории возможно было лишь при наличии явных свидетельств того, что эта территория не принадлежит ни од­ному государству, то есть никому «не подвластна».

Характерно в связи с этим выска­зывание вице-канцлера графа И. Остермана. В 1790 году на переговорах с испанским посланником Гальесом по поводу заключения русско-испанского договора «о границах гишпанскому и российскому владению по Тихому морю», он говорил, что «Ея Импера­торское Величество (Екатерина II), по всеместно известному пра­восудию своему, отдалена будучи от всякого несправедливого присвоения, не изволит конечно в одном крае при­числять к пределам Империи своей ничего, на что не имеет совершенного права».

Среди перечисленных выше доку­ментов наибольшее значение имеет Указ 1786 года. Он был издан на осно­ве памятной записки, подготовленной президентом Коммерц-Коллегаи А. Во­ронцовым и членом Коллегой инос­транных дел (фактически ее главой) А.Безбородко, и закреплял за Россией обширные владения в Северной Аме­рике (Аляску, Алеутские острова) и в Азии, в том числе Курильские остро­ва.

В Указе, в частности, говорилось:

«Как по общепринятому правилу на неизвестные земли имеют право те на­роды, которые первое открытие оных учинили, как то в прежние времена и по сыскании Америки обычно дела­лось, что какой-либо европейский на­род, нашедши неизвестную землю, ста­вил на оной свой знак, а римского ис­поведания государям римские папы к большему онаго утверждению щедро давали свои на то буллы, в чем и все доказательство права к завладению за­ключалось, то вследствие сего неоспо­римо должны принадлежать России:

...Гряда Курильских островов, касаю­щаяся (прикасающаяся к) Японии, открытая капитаном Шпан-бергом и Вальтоном» (то есть, одноз­начно, включая южные Курилы — ос­трова Зеленый, Фигурный, Трех сес­тер и Цитронный). Важность Указа состояла в том, что Коллегии иностранных дел поручалось известить о нем «дворы всех европей­ских держав», то есть он имел значе­ние не только как документ внутрен­него законодательства, но и с точки зрения международного права. Положения Указа 1786 года были подтверждены в 1799 году в Указе Пав­ла I о привилегиях, предоставленных Российско-Американской Компании. Указ 1786 года обращает на себя внимание не случайно. Дело в том, что в конце XVIII столетия в формирова­нии концепции русской государствен­ной территориальной политики на Дальнем Востоке наблюдались доста­точно противоречивые тенденции. В результате появился ряд указов и рас­поряжений, несколько ограничивав­ших, стабилизировавших набранный темп продвижения России по Куриль­ским островам (в частности, упоминав­шиеся указы 1779 года и 1788 года). Однако ни один из этих докумен­тов не повлиял на Указ 1786 года, глав­ные и принципиальные положения ко­торого оставались неизменными до на­чала XIX столетия, то есть официаль­но не были ни отменены, ни сущес­твенно скорректированы. Таким образом, в соответствии с официальными русскими документами в конце XVIII столетия вся Курильс­кая гряда рассматривалась как часть территории России. Но действительно ли правомочны и насколько правомочны были действия России и принимавшиеся указы в от­ношении Курильских островов, то есть был ли достаточным набор «фактов русской деятельности» на Курилах, включая южные, чтобы дать России «правовой титул» на эти острова? Ис­торическая принадлежность острова Урупа и островов, лежащих к северу от него, нашей стране никем не ста­вится под сомнение, и потому ответим на этот вопрос применительно к груп­пе четырех южных островов. Частично ответ на него уже содер­жится в приведенной выше цитате из документов Государственного Совета, частично — в предыдущей моей статье, где говорилось, что другие члены «Со­дружества наций» никогда не ставили под сомнение права и сам факт при­надлежности Курильского архипелага именно России.

Из разработанных Г. Витоном трех главных условий, наличие которых да­вало государству «правовой титул», в активе у России к концу XVIII столе­тия были почти все (или, по крайней мере, многие) их элементы. Так. со­блюдение положения о «Первооткрытии» очевидно. Неоднократные описа­ния и картографирование, включая официальное издание карт, установка знаков-крестов с надписями и без оных, оповещение других государств (Указ1786 года) — налицо. Проведение ис­следований, включая геологоразведку и хозяйственное освоение Курил путем ведения там промысла рыбы и зверя, опытов с земледелием, основания по­селений и зимовий полностью отвеча­ют положению о «первоосвоении — первооккупации». Административное управление островами с Камчатки (из Большерецка), а затем частично с Уру­па, систематический и достаточно ре­гулярный (по меркам того времени) сбор дани-ясака с местных жителей (на Итурупе, Кунашире и даже, правда один раз, на Матмае-Хоккайдо), при­нятие на государственную службу ясашными сборщиками и переводчиками айнских старшин-тойонов, христиани­зация айнов, удержание аманатов-за­ложников — свидетельствуют и о «Вла­дении достаточно продолжительное время» группой четырех южных Ку­рильских островов.

Иногда говорят, что Россия якобы потеряла свое потенциальное право на южные Курилы, поскольку не состоя­лась экспедиция Г. Муловского. Эта экспедиция должна была установить на островах столбы с чугунными гербами Российской империи и надписью «Зем­ля Российского владения» (как на Чу­котке и в Северной Америке), зарыть в землю специальные чугунные меда­ли с государственной символикой и «причислить их формально ко владе­нию Российского государства», ины­ми словами, поставить последнюю точ­ку в этом вопросе. Действительно, сделать этого, веро­ятно, не успели. Однако и без того пе­речисленных фактов русской деятель­ности на архипелаге вполне достаточ­но, чтобы придти к выводу, что к кон­цу XVIII столетия Россия в соответст­вии с существовавшими тогда норма­ми международного права имела доста­точно оснований рассматривать всю Курильскую гряду как собственную территорию. Таким образом, тезис об «изначаль­ной принадлежности» южных Курил Японии не верен, поскольку не соот­ветствует действительности.


2.4. «ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ»

Однако, как же Япония? Почему возникает вопрос о ее исторических правах на «северные территории»? Прежде всего в этой связи рассмот­рим вопрос о японской деятельности на Курилах в XVIII столетии. В силу чего географического положения (близость к Курильским островам), естественно, могла контакти­ровать с южными Курилами достаточ­но рано. Однако еще с 1639 года военными правителями Японии— сегунами— был установлен жесткий режим изоляции окончательно отменен только в 1767-68 годах. В результате изолированности Японии, ее отгороженности от внешнего мира на протяжении более двух столетий всякие контакты с иностранными го­сударствами были строго запрещены. Ограниченная внешняя торговля велась лишь с Китаем и Голландией, самим же японцам под страхом смертной каз­ни запрещалось как покидать родину, так и строить морские суда, способ­ные удаляться от берега на сколько-нибудь значительное расстояние. Ре­жим изоляции, таким образом, искус­ственно удерживал страну в рамках ее исторических средневековых границ и, потому, никак не способствовал рас­ширению территории. Япония помимо этого не входила в европейское «Содружество наций», и потому на нее не распространялись и не могли распространяться междуна­родно-правовые нормы христианского мира. в том числе нормы, касавшиеся территориальных приобретений. И, наконец, вплоть до середины XIX столетия северная японская граница не простиралась дальше половины (юго-восточной) острова Хоккайдо-Матмая и Япония не считала своей террито­рией даже северную половину остро­ва. Тем более не могли принадлежать ей острова южной части Курильского архипелага, лежащие севернее Хоккай­до. Этот факт признают и весьма авто­ритетные японские исследователи. В частности, Куно Еси писал, что «Эдзо (или Эзо — так именовались все «се­верные территории», включая северную половину Хоккайдо) в XVIII веке и даже в первой половине XIX не считался составной частью Японской империи. В те дни японское правитель­ство рассматривало события в Эдзо как нечто случившееся за пределами госу­дарственных границ. Большинство ис­ториков, ученых и государственных деятелей считали Эдзо иностранным го­сударством».

Его мнение подтверждает современ­ный историк Корияма Ёсимицу, автор известного исследования по истории русско-японских отношений.

Аналогичные сведения приведены в книге русского ученого-япониста Д. Позднеева, сообщавшего, что «пи­савший в конце XVIII столетия Рин Сихэй опубликовал труд «Сангоку цуран» («Описание трех царств»), в котором он рассматривал ос­трова Рюкю, Корею и Эдзо, и самый факт, что он поставил Эдзо на одну доску с совершенно независимыми тог­да от Японии Ликейскими островами и Кореей, доказывает, что у него был подобный же взгляд на дело».

Обратимся теперь к «фактам при­сутствия» Японии на южных Курилах применительно к XVIII столетию. Первое упоминание об островах к северу от Хоккайдо в японских источ­никах относится к середине XVIII сто­летия. Однако реально о начале япон­ской деятельности там можно говорить только со второй половины 80-х го­дов, когда купцы из княжества Мацумаэ (занимало территорию на северо-западе о. Хонсю и юго-востоке Хоккай­до) захватили на юге Кунашира рыбо­ловные промыслы айнов. В результате в 1789 году айны подняли восстание, жестоко подавленное японцами.

К середине 80-х годов XVIII столе­тия относится и упоминание об отправ­ке на Курилы первой официальной японской экспедиции, возглавлявшей­ся Могами Токунаи. Он посетил юж­ные острова архипелага, а в 1792 году побывал также на юге Сахалина. В его отчете, опубликованном по результа­там экспедиции, есть сведения о встре­че на Итурупе с группой «русских промышленников» и свидетельство о том, что он был первым японцем, побывав­шем на острове (в то время как, на­помним. русское поселение на остро­ве существовало уже много лет). Могами, в частности, писал: «Я проплыл мимо первого острова Кунашир, что­бы достичь следующего — Итурупа. Я был первым японцем, ступившим на эту землю, жители острова были удив­лены, увидев меня и окружили толпой, разглядывая меня». О времени проникновения японцев на южные Курилы упоминается также в известном исследовании японского историка Окамото Рюноскэ и некото­рых других японских авторов. Хронология японского «движения на север», приведенная в этих источни­ках, такова: в 11 году эры Кансэй (1799 года по европейскому летоисчисле­нию) восточные Эзосские земли были подчинены непосредствен­но бакуфу — японскому правительст­ву. В 12 году Кансэй (1800 год) эзос-цам Аккэси, Нэмуро (гавани на севе­ро-востоке Хоккайдо) и Кунасири (Кунашира) было строжайше запрещено переплывать на остров Уруппу (Уруп) и вести там торговлю (то есть торговлю с русскими). В том же году японцы начали колони­зацию острова Эторофу (Итурупа).

В I году Кева (1801 год) чиновники бакуфу Тояма Ясутака и Мияма Ухэй-да объезжали остров Уруппу и поста­вили столб с надписью на нем: «Ост­ров, подчиненный Великой Японии пока продолжается небо и существует земля». Там же они встретили русских Кэрэтотофусэ (японская транскрипция русских имен), Васири Ко-рэнэници (Звездочетов) и других. В 1799 году, по свидетельству того же Могами Токунаи, на Кунашир была отправлена первая официальная груп­па японских чиновников «с целью от­крытия этого острова». Наконец, в 1802 году в городе Хакодатэ на юге Хоккайдо было создано новое Мацумаэсское губернаторство и, одновременно, учреждена специальная канцелярия по колонизации Курильс­ких островов. Приведенные факты, как мы видим, свидетельствуют не только о том, что официальная деятельность Японии на южных Курилах началась значительно позже — на полтора-два десятиле­тия — русской, но и о том, что очень часто эта деятельность осуществлялась при наличии ясных свидетельств бо­лее раннего присутствия здесь России и вопреки этим свидетельствам. Но ни в одном официальном рус­ском источнике того времени нет упо­минания о том, что в ходе продвиже­ния России по Курилам с севера на юг она встретила сопротивление или про­тиводействие этому продвижению со стороны какого-либо иностранного го­сударства. Нет и каких-либо упомина­ний о признаках иностранного пребы­вания на островах, что подтверждало сведения о том, что Курильские остро­ва никому не принадлежат. Таким образом, применительно к XVIII столетию можно реально гово­рить лишь о японской торговле на юж­ных Курилах и северном Хоккайдо и позже— на южном Сахалине. И се­годня именно вопрос о японской тор­говле в «Эзосских землях» является одним из главных аргументов сторон­ников «японской принадлежности» четырех южных островов архипелага.

Японцы действительно торговали с айнами южных Курил (также как и с айнами Хоккайдо), присылая на Куна­шир и Итуруп ежегодно на несколько месяцев два-три судна в весенне-летний период, которые по завершении торговли возвращались обратно в Мацумаэ (одноименный с княжеством го­род на юге Хоккайдо).

Свидетельство этого — в отчете ка­зацкого сотника И. Черного, который, напомним, собирал на Курилах ясак в 1768—69 годах. «А ныне, — писал он, — в недавних годах, и на 20-й ост­ров (Кунашир) стало одно судно япон­ское ходить, на 22-й (Матмай-Хоккайдо) приходит два судна в год; суда не­большие, человек по двадцать, — япон­цы живут на тех островах судами ме­сяца по два, поторгуются, тогда и от­ходят обратно». Аналогичные сведе­ния приводил в своем отчете и участ­ник экспедиции 1775—82 годов И. Антипин.

Однако торговали с «мохнатыми курильцами» (принятое в то время на­звание южнокурильских айнов) и русские. Торговля же, как из­вестно, еще не означает владение, а сезонная торговля японцев на южных Курилах велась именно с «самовлас­тными», то есть независимыми от них айнами, жившими на территории, Япо­нии не принадлежавшей.

Не известно и ни одного японского законодательного акта XVIII — нача­ла XIX столетий (да и вряд ли он мог появиться), в котором бы говорилось о включении в состав Японии даже се­верной части Матмая-Хоккайдо, не го­воря уже о южных Курилах, что, впро­чем, совершенно естественно по при­чинам, указанным выше. Что же касается России, то ситуа­ция здесь, как видим, была совершен­но иная. Прежде всего это связано с принятием конкретных законодатель­ных актов (с последующим их картог­рафическим подтверждением), офици­ально объявлявших Курильские остро­ва русской территорией.

И если обоснованность этих актов с точки зрения норм и обычаев того времени, в первую очередь междуна­родного права, может кем-то оспари­ваться, то сам факт официально офор­мленного, законодательного включения Курил в XVIII столетии в состав Рос­сии сомнению не подлежит. Это необходимо помнить всем учас­тникам переговоров по проблеме «се­верных территорий», равно как и по вопросам развития и укрепления отно­шений между Россией и Японией в це­лом.

3.1. Основные факты о курильской проблеме:

российская интерпретация

Официальная советская точка зрения на предысторию куриль­ской проблемы была такова. В 1855 г., когда Россия и Япония впервые установили дипломатические отношения, обе стороны в трактате о дружбе и торговле (Симодский трактат) договори­лись о территориальном размежевании, в соответствии с кото­рым граница между двумя странами проходила между остро­вами Итуруп и Уруп. По контексту трактата следовало, что остров Уруп и лежащие к северу от него Курильские острова отходили к России, а четыре ныне оспариваемых Токио остро­ва—к Японии. Остров Сахалин границей разделен не был. (Ст. 2 договора, касающаяся территориального размежевания, фиксировала следующее: «Отныне границы между Россией и Япо­нией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и про­чие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается острова Крафто (Сахалин), то он остается нераз­деленным между Россией и Японией, как было до сего времени». По Петербургскому договору 1875 г. стороны договорились о том, что к России отходят права на полное владение островом Сахалин, а к Японии — на все Курильские острова. Договор предусматривал, что пограничная полоса между Империями Рос­сийско

Подобные работы:

Актуально: