Научная революция XVII века

Общеустановленным считается положение о том, что именно в XVII веке возникла европейская наука (прежде всего это относится к классическому естествознанию), причем "в начале века ее еще не было, в конце века она уже была". Характерно, что возникла она сразу во взаимосвязи всех составляющих: теоретического знания, его логического обоснования и математического описания, экспериментальной проверки, социальной структуры с сетью научных коммуникаций и общественным применением.

Основное внимание при анализе данного периода уделяется рассмотрению соотношения когнитивных, социальных и психологических факторов процесса возникновения науки Нового времени, ее отличию от того, что может быть названо "не наукой". Источниками для изучения темы являются в первую очередь изданные труды творцов науки естественнонаучного, гуманитарного и технического направлений Нового времени - от Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Галилея до И. Ньютона.

Рассмотрим географию периода. Она включает в себя немало европейских стран и городов, но представляется возможным выделение Италии в начале, и Англии в конце периода, как главных научных центров.

Хронология периода. В данной теме используется специфический критерий периодизации, связанный с науковедческим пониманием небесспорного феномена научной революции. Условно могут быть выделены три этапа. Первый, связанный, прежде всего, с деятельностью Г. Галилея - формирование новой научной парадигмы; второй - с Р. Декартом - формирование теоретико-методологических основ новой науки; и третий - "главным" героем которого был И. Ньютон, - полное завершение новой научной парадигмы - начало современной науки.

Развитию науки в XVII веке посвящено огромное число работ различного плана: скрупулезно изданных многотомных трудов Галилея, Декарта, Лейбница, Ньютона, детальных биографий, переписок, исторических исследований естественнонаучного, философского и социологического характера.

И хотя не все согласны с определением "научная революция", впервые введенным в 1939 году А. Койре и впоследствии столь удачно использованным Т. Куном, но все сходятся в том, что именно в XVII веке была создана наука - классическая наука современного типа. В связи с этим, XVII веке как целостное историческое явление, чрезвычайно важен для понимания процессов генезиса и современного состояния науки.

Изменение познавательной ситуации

На вопрос: "Почему возникает наука?" - вряд ли возможно дать сколь- ни будь исчерпывающий ответ, но вполне можно проследить и описать механизм возникновения этого явления.

Познавательной моделью античности был Мир как Космос; и мыслителей волновала скорее проблема идеальной, чем "реальной" природы.

Познавательной моделью средневековья был Мир как Текст; и "реальная" природа также мало заботила схоластов. Познавательной моделью Нового времени стал Мир как Природа.

В Новое время религиозность не исчезла, но она "обратилась" на природу, как на наиболее адекватное, "не замутненное" последующими толкованиями высказывание Бога. Поэтому иногда суть научной революции XVII века интерпретируется как первое прямое и систематическое "вопрошание" Природы. Разработка общезначимой процедуры "вопрошания" - эксперимента и создания специального научного языка описания диалога с Природой - составляет главное содержание научной революции.

Разрушение старого Космоса

В каждой революции решаются две проблемы: разрушения и созидания (точнее, разрушения для созидания). В содержательном плане научная революция XVII века ознаменовала собой смену картин мира. Поэтому главной предметной областью проходивших процессов была физика и астрономия.

Разрушение-созидание совпадали (правда, в различной степени) в трудах отдельных "героев" научной революции. Если Возрождение выявило тенденцию к разрушению старого Космоса, то, начиная с 1543 года - года выхода книги Н. Коперника (1473 - 1543) "О вращении небесных сфер" - процесс приобретает четкие научные формы.

“Старый космос" - это мир по Аристотелю и Птолемею. Их модели были призваны воспроизвести с максимальной точностью, то что они непосредственно наблюдали на небе, а не истинную картину мира. Космос имеет шаровидную форму, вечен и неподвижен; за его пределами нет ни времени, ни пространства. В центре его – Земля. Он дихотомичен: изменяющийся подлунный мир и совершенно неизменный надлунный. Пустоты нет: в подлунном мире - 4 элемента: земля, вода, воздух, огонь, в надлунном – эфир. Все движения в космосе - круговые, в соответствии с кинематикой Птолемея.

"Новый космос" (по Копернику) начинался с простой модели, совпадавшей с моделью Аристарха Самосского: вращение Земли происходило вокруг оси, центральное положение Солнца - внутри планетной системы. Земля - планета, вокруг которой вращается Луна. Именно эта модель, как пифагорейский символ гармоничного мира вдохновляла и самого Коперника, Галилея, и Кеплера, поскольку соответствовала астрономическим наблюдениям лучше, чем геоцентрическая модель Птолемея. Нельзя сказать, что теория Коперника позволила с большей точностью толковать астрономические наблюдения: в одних отношениях она была более точной, в других менее. А в одном важном отношении она явно противоречила тому, что считалось неоспоримым: она предсказывала наличие параллактического смещения звезд на протяжении года. Ни сам Коперник, ни кто-либо из его предшественников не могли обнаружить такого рода смещений. Коперник объяснял это удаленностью звезд, вследствие чего параллакс слишком мал, чтобы его заметить. Но возникала другая проблема: если при большой удаленность звезд мы их видим достаточно крупными, то по своим размерам они должны превосходить диаметр земной орбиты. Это противоречило здравому смыслу.

Модель Коперника, когда он попытался ее расширить, оказалась малопригодной для практического применения. Гелиоцентрическая модель была столь же громоздкой, как и геоцентрическая. Не отличалась большой точностью, вытекающие из нее выводы о размерах звезд – абсурдными. К тому же, она сохраняла и весь аппарат птолемеевской модели - круговые орбиты, эпициклы и т.д.. Значительно мощнее оказался удар этой модели по христианскому мировоззрению - недаром Мартин Лютер и Джон Донн в своей сатирической поэме "Святой Игнатий, его тайный совет .." всячески поносили католического священника Коперника. Коперник, "остановив Солнце", лишил Землю сакральности центра мироздания.

В практической же деятельности, как до Коперника, так и после него использовалась видоизмененная астрономическая модель Птолемея. Практика включала два основных направления деятельности: реформу календаря и обеспечение навигации.

Переход на новую систему летоисчисления был узаконен папской буллой от 24 февраля 1582 года. Она предписывала всем христианам по всей Европе принять григорианский календарь со следующего года. Необходимость реформы календаря была очевидна с XIV века, но отсутствовали точные астрономические данные. Прежде всего, не была известна истинная величина тропического года (промежуток времени между двумя последовательными прохождениями центра Солнца через точку весеннего равноденствия).

Для ориентации корабля, как и вообще для определения положения планет на небесной сфере, использовались альфонские таблицы, составленные по указанию Альфонса X еще в 1252 году. В 1474 году в Нюрнберге впервые были напечатаны "Эфемериды" Региомонтана, а следующее их издание уже содержало таблицы для решения самой сложной задачи - определения широты места. Все великие мореплаватели XV века - Диас, Васко да Гама, Америго Веспуччи и Колумб пользовались этими таблицами. С их помощью Веспуччи определил в 1499 году долготу Венесуэлы, а Колумб смог поразить туземцев, сообщив им о предстоящем солнечном затмении 29 февраля 1504 года.

Новая модель Космоса

Первый "рабочий чертеж" новой модели мира суждено было выполнить Иоганну Кеплеру, на которого с детства выпало столько личных несчастий, что трудно найти более тяжелую судьбу. Кеплер был открытым и последовательным пифагорейцем и совершенство своей астрономической модели искал (и нашел) в сочетании правильных многогранников и описывавших их окружностей, правда, нашел их в своей третьей геометрической модели, отказавшись при этом от круговой орбиты небесных тел.

В книге "Новая астрономия” завершенной в 1607 году, Кеплер приводит два, из своих трех знаменитых законов движения планет:

· Каждая планета движется по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце.

· Каждая планета движется в плоскости, проходящей через центр Солнца, причем, линия соединяющая Солнце с планетой (радиус-вектор планеты), за ее равные промежутки времени описывает равные площади.

Эти законы были выведены в следствии изучения движения планеты Марс, когда Кеплер стал помощником датского астронома Тихо Браге. Кеплер внес несколько коренных изменений в геометрическую модель мира Аристарха:

· Планетарные орбиты, которые в модели Аристарха целиком лежали в оной плоскости, следовало поместить в различные плоскости. Плоскости должны проходить через Солнце.

· Принцип равномерного кругового движения, который неизменно лежал в основе математического подхода к астрономии с момента зарождения до конца XVI века, следовало заменить новым – отрезок прямой, соединяющий планету с Солнцем, описывает равные площади за равные промежутки времени.

· Движение планет по круговой орбите заменить эллиптическим, поместив в один из фокусов эллипса Солнце.

Никаких промежуточных моделей за всю предшествующую историю астрономии не было. Для достижения этих идей от Кеплера требовалось беспрецедентные по точности наблюдения, самоотверженность, математический гений.

Кеплер не смог объяснить причины планетных движений: он считал, что их "толкает" Солнце, испуская при своем вращении особые частицы (species immateriata), при этом эксцентричность орбиты определяется магнитным взаимодействием Солнца и планеты. Все его усилия ушли на математическое описание предложенной геометрической модели. Сколь не простой была эта задача, свидетельствует множество безуспешных попыток Кеплера совместить его закон площадей с круговыми формами орбит. В отчаянии он усомнился в верности закона, пока не преодолел стереотип мышления: "Загипнотизированный общепринятым представлением, я заставлял их (планеты) двигаться по кругам, подобно ослам на мельнице".

Закон площадей Кеплера - это первое математическое описание планетарных движений, исключившее принцип равномерного движения по окружности как первооснову:

· Квадраты периодов обращения планет вокруг Солнца соотносятся как кубы больших полуосей их орбит.

Более того, он впервые выразил связь между мгновенными значениями непрерывно изменяющихся величин угловой скорости планеты относительно Солнца и ее расстояния до него. Этот "мгновенный" метод описания, который Кеплер впоследствии вполне осознано использовал при анализе движения Марса, стал одним из выдающихся принципиальных достижений науки XVII века - методом дифференциального исчисления, оформленного Лейбницем и Ньютоном.

В конце концов Кеплеру удалось построить модель Солнечной системы, которая за малым исключением, описывала движение планет и их спутников в пределах точности наблюдений Тихо Браге. Так Кеплер завершил научную программу, начатую последователями Пифагора, и заложил первый камень (вторым - стала механика Галилея) в фундамент, на котором покоится теория Ньютона.

Космология и механика Галилея

У Галилео Галилея (1564 - 1642) впервые связь космологии с наукой о движении приобрела осознанный характер, что и стало основой создания научной механики. Первоначально (до 1610 г.) Галилеем были открыты законы механики, но первые публикации и трагические моменты его жизни были связаны с менее оригинальными работами по космологии. Галилей первым отчетливо понимал два аспекта физики Архимеда : поиск простых и общих математических законов и эксперимент, как основа подтверждения этих законов.

Изобретение в 1608 году голландцем Хансом Липперсхеем, изготовителем очков, телескопа (правда, не предназначавшегося для астрономических целей), дало возможность Галилею, усовершенствовав его, в январе 1610 года "открыть новую астрономическую Эру".

Оказалось, что Луна покрыта горами, Млечный путь состоит из звезд, Юпитер окружен четырьмя спутниками и т.д. "Аристотелевский мир" рухнул окончательно. Галилей спешит с публикацией увиденного в своем "Звездном вестнике", который выходит в марте 1610 г. Книга написана на латыни и была предназначена для ученых.

В 1632 г. во Флоренции была напечатана наиболее известная работа Галилея, послужившая поводом для процесса над ученым. Ее полное название - "Диалог Галилео Галилея Линчео, Экстраординарного Математика Пизанского университета и Главного Философа и Математика Светлейшего Великого Герцога Тосканского, где в четырех дневных беседах ведется обсуждение двух Основных Систем Мира, Птолемеевой и Коперниковой и предполагаются неокончательные философские и физические аргументы как с одной, так и с другой стороны".

Эта книга была написана на итальянском языке и предназначалась для "широкой публики". В книге много необычного. Так, например, один из ее героев Симпличио (в переводе с латинского - простак), отстаивающий точку зрения Аристотеля, - явный намек на выдающегося комментатора Аристотеля, жившего в VI веке - Симпликия. Несмотря на легкость и изящество литературной формы, книга полна тонких научных наблюдений и обоснований (в частности таких сложных физических явлений как инерции, гравитации и прочие.) Вместе с тем, Галилей не создал цельной системы.

В 1638 г. вышла последняя книга Г. Галилея "Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки, относящихся к механике и местному движению...", в которой он касался проблем, решенных им около 30 лет назад.

Механика Галилея дает идеализированное описание движения тел вблизи поверхности Земли, пренебрегая сопротивлением воздуха, кривизной земной поверхности и зависимостью ускорения свободного падения от высоты. В основе "теории" Галилея лежат четыре простые аксиомы, правда в явном виде Галилеем не сформулированные.

· Свободное движение по горизонтальной плоскости происходит с постоянной по величине и направлению скоростью (сегодня - закон инерции, или первый закон Ньютона).

Исходя из этого утверждения становится ясно, что тело скользящее без трения по горизонтальной поверхности не будет не ускоряться, не замедляться ни отклоняться в сторону. Это утверждение не является прямым следствием наблюдений и экспериментов. В законе говорится о движении, которое никогда не наблюдалось. Будучи последователем Архимеда, Галилей считал, что физические законы похожи на геометрические аксиомы. В природе не существует идеальных вещей и предметов. Но он не пренебрегал усложнениями вносимыми трением, воздухом – он пытался поставить эксперимент показывающий незначительность этих эффектов. Свой закон свободного движения Галилей получил не из реальной жизни и экспериментов, а из мысленного опыта.

· Свободно падающее тело движется с постоянным ускорением.

Равноускоренным называется движение, при котором скорость тела за равные промежутки времени увеличивается на одну и ту же величину:

.

Рассмотрим как Галилей пришел к этому выводу. Сначала он предположил, что первоначально покоящееся тело постепенно увеличивает свою скорость от начального значения V=0. Во времена Галилея полагали, что как только на тело начинает действовать сила тяжести, оно мгновенно приобретает скорость и эта скорость тем больше, чем тяжелее тело. Галилей мысленно поставил эксперимент, который показывал что тело, падающее из состояния покоя, должно двигаться очень медленно, а по мере падения увеличивать скорость.

Далее Галилей полагал, что движение падающих тел должно описываться простым законом.

На какое то время он решил, что это закон : ,равные приращения скорости, за равные промежутки расстояния. Но он отверг этот закон, когда понял что если бы он был справедлив, то тело, первоначально покоящееся, осталось бы в покое навсегда.

Проверить закон в первоначальном виде было практически невозможно. В то время не существовало точных часов, кратчайший промежуток времени который можно было определить 10 секунд. За 10 секунд свободно падающее тело пролетает 490 метров ! По этому для применения закона ему потребовался постулат:

· Тело, скользящее без трения по наклонной плоскости, движется с постоянным ускорением

угол наклона плоскости к горизонту

Свободное падение можно рассматривать как частный случай движения по наклонной плоскости , а закон инерции соответствует горизонтальной плоскости. Используя в своих экспериментах наклонную плоскость с малыми углами наклона, Галилей смог проверить гипотезу постоянства ускорения при вертикальном падении.

Из закона вытекает, что конечная скорость тела, скользящего без трения по наклонной плоскости из состояния покоя, зависит лишь от высоты, с которой тело начало двигаться, но не зависит от угла наклона плоскости: .Галилей гордился этой формулой, поскольку она позволяла определить скорость при помощи геометрии. Измерение скорости в то время было малонадежной процедурой из за отсутствия точных часов. Теперь можно измерить только расстояние. Если мы захотим придать телу скорость , то нужно столкнуть его с высоты , предполагая отсутствие трения.

· Принцип относительности Галилея

Представим корабль движущийся с постоянной скоростью. С его мачты сбрасывают предмет, куда он упадет? Соотечественники Галилея сказали бы, что он упадет отклонившись от

Основания мачты в сторону кормы при движении корабля, и не отклонился бы вообще будь корабль неподвижен. Однако Галилей доказал, что траектория падающего тела отклоняется от вертикали только от сопротивления воздуха. В вакууме тело упало бы точно под точкой, из которой начала падать, если корабль движется с постоянной скоростью и с неизменным направлением. Траектория падения тела для наблюдателя с берега будет парабола.

Новая картина мира

К концу XVII века "Новый космос", новая картина мира, что и было когнитивной сутью науки, была полностью создана. "Ньютоновская физика была .... спущена с Небес на Землю по наклонной плоскости Галилея", Анри Бергсон. Ее архитектором и прорабом стал Исаак Ньютон (1643 - 1727). Роль Ньютона в истории науки удивительна. Многое, чем он занимался, что он описал, в частности, в знаменитых "Математических началах натуральной философии" - первое издание вышло в 1687 году под наблюдением Э. Галлея, было раньше высказано и описано другими. Например, в частных экспериментах и рассуждениях Х. Гюйгенс (1629 - 1695) фактически использовал основные положения, которые позднее легли в основу теории Ньютона :

· Пропорциональность веса тела его массе .

· Соотношение между приложенной силой, массой и ускорением .

· Равенство действия и противодействия.

В истории известны не всегда красивые приоритетные споры, героем которых был Ньютон (чего стоит один спор с Лейбницем! ). Но все это не умаляет величие научного подвига Ньютона. Он показал себя настоящим Мастером, который не столько обобщал, сколько создавал оригинальную новую концепцию мира.

Основные положения теории Ньютонаи Лейбница

У Ньютона, также как и у Галилея, слились космология и механика (правда, без философии - "гипотез не измышляю"), главными положениями которых стали следующие.

Понятие движущей силы - высшей по отношению к телу (любому: снаряду или Луне, например), которая может быть измерена по изменению движения его производного.

При этом Ньютон понял, что сила, скорость и ускорение представляют собой векторные величины, а законы движения должны описываться как соотношения между векторами. Наиболее полно все это выражается вторым законом Ньютона:

Ускорение , сообщаемое телу массы , прямо пропорционально приложенной силе и обратно пропорционально массе, т.е.

Понятие инерции, которая изначально присуща материи и измеряется ее количеством. Первый закон Ньютона гласит: "Если бы на тело не действовало никаких сил вообще, то оно после того, как ему сообщили начальную скорость, продолжало бы двигаться в соответствующем направлении равномерно и прямолинейно". Следовательно, никаких свободных движений нет, а любое криволинейное движение возможно лишь под действием силы.

Понятие соотношения гравитационной и инертной масс (они прямо пропорциональны друг другу). Отсюда следует обоснование тяготения как универсальной силы, а также третий закон Ньютона: "Каждое действие вызывает противодействие, равное по величине и противоположно направленное, или, иными словами, взаимное действие двух тел друг на друга равно по величине и противоположно по направлению".

Особое место в размышлениях Ньютона принадлежит поиску адекватного количественного (математического) описания движения. Отсюда берет начало новый раздел математики, который Ньютон назвал "методом начальных и конечных отношений" (дифференциальное исчисление). Ньютон пользовался этим методом для доказательства многих фундаментальных теорем. Тем не менее многие из современников Ньютона в принципе отвергали этот метод. Они утверждали, что «конечное отношение» двух «исчезающих» ( величин стремящихся к нулю ) представляют собой неопределенность и, следовательно лишины всякого смысла. Возражая им в своем труде «Математическое начала натуральной философии», Ньютон писал : “Предельные отношения исчезающих количеств не есть суть отношения пределов этих количеств, а суть те пределы, к которым при бесконечном убывании количеств приближаются отношения их и к которым эти отношения могут подойти ближе, нежели на любую наперед заданную разность, но которых превзойти или достигнуть на самом деле не могут, ранее чем эти количества уменьшатся бесконечно.”

Исследуя движения по некруговой орбите, Ньютон рассматривал его как постоянно "падающее". При этом он ввел понятие "предельное отношение", основанное на интуитивном представлении о движении, так же, как евклидовы понятия "точки" и "линии" основаны на интуитивном восприятии пространства - это своего рода кванты движения.

Важное значение при этом имеют те "предельные отношения", которые характеризуют скорость изменения каких-либо величин, т.е. изменения в зависимости от времени. Ньютон назвал их "флюксиями", сейчас – производные. Вторая производная при этом звучала как "флюксия от флюксий", что особенно возмущало одного из критиков Ньютона епископа Дж. Беркли, который считал это нелепым изобретением, подобным призраку призрака.

Отдельно упоминания заслуживают понятия абсолютного ("пустого") пространства, в котором находятся сосредоточенные массы (с их взаимным дальнодействием и единым центром масс); и абсолютного же времени с начальной точкой отсчета (полностью обратимого, поскольку перемена знака времени в формулах механики не меняет их вида и смысла).

Теория Ньютона - простая, ясная, легко проверяемая и наглядная - стала фундаментом всего "классического естествознания", механической картиной мира и философии, интегральным выражением и критерием самого понимания научности на более чем 200 лет. Не утратила она своего значения и сегодня.

В "тени" Ньютона несколько теряются фигуры других выдающихся исследователей и мыслителей XVII века. Прежде всего, следует отметить Готфрида Лейбница (1646-1716) и упомянуть его значительно более глубокое, чем у Ньютона, осмысление понятия дифференциала как общенаучного термина (сам термин принадлежит Лейбницу), как собственно научного метода, а не только языка научного описания конкретного научного факта; и указать его удивительную теорию - "Монадологию" - о своеобразных квантах -"монадах" бытия.

Для англичан он был ненавистен как противник Ньютона в спорах о науч­ном приоритете, для немцев он был чужд и опасен как человек, пе­ретолковывающий все общепринятое по-своему

Ныне всеми признано, что Лейбницу были свойственны исключи­тельно широкий кругозор и диапазон деятельности, одновременное усмотрение разнообразных связей разбираемых им проблем и целеус­тремленное исследование внутреннего их существа. Лейбниц обладал поразительной сжатостью и точностью стиля, творческой энергией и умением подметить самые различные следствия, вытекающие из выдви­нутых им положений.

Главными изложениями философии Лейбница по праву считаются две книги: "Новые опыты о человеческом разуме" и "Теодицея". В первой работе Лейбниц дает не очень систематическое, но весьма содержательное изложение собственных взглядов по многим вопросам теории познания.

Учение Лейбница многопланово, и верно оценить его можно, только проследив его аспекты по отдельности. Один из них - взаимодействие категорий единого и многого , переходящее в диалектику сущности и явления.

По мысли Лейбница, из одной-единственной субстанции неповто­римое многообразие вещей и качеств бесконечной Вселенной произой­ти не может, так что принцип качественного многообразия должен быть введен в саму субстанцию. Философ был прав, считая, что в самой природе бытия должна быть налицо многокачественность. Но это выступление против монизма Спинозы нельзя оценить однозначно. Лейбниц был прав, критикуя Спинозу за то, что его учение о свой­ствах субстанции не только не дает возможности осуществить обос­нованный переход к неисчерпаемому многообразию мира модусов, но даже препятствует ему, но Лейбниц был не прав, полагая, что тако­му выведению препятствует то, что Спиноза исходит из понятия од­ной субстанции. Утверждая, что субстанций бесконечно много, Лейбниц смешивал две различные проблемы - философского и естественнонаучного мно­гообразия вещей. Отсюда ошибочность его требования, чтобы существовало беспредельное множество субстанций. Правда, он достигает единства и упорядоченности субстанций, утверждая наличие среди них строгой и всеобъемлющей иерархии, так что они составляют сис­тему. Поскольку между субстанциями Лейбница имеется качественное родство, они составляют своего рода семейство. Здесь мы обнаружи­ваем диалектику единства и многообразия реального мира, но эта диалектика в данном случае достигается дорогой ценой - ценой идеализма, поскольку все субстанции роднит между собой общая их духовная природа.

Поэтому различия между субстанциями оказываются не простран­ственно-временными и механически-количественными, а духовно-пси­хическими и органически-качественными. Метод Лейбница распростра­няет индивидуализацию и автономность по всему миру, до самых от­даленных его уголков. Подобно различным человеческим личностям, субстанции индивидуальны и неповторимы, каждая из них обладает своеобразием, на свой манер изменяется и развивается, хотя развитие их всех происходит в конечном счете в едином направлении.

При всей своей индивидуальности субстанции родственны друг другу не только в том, что все они духовны, но и в том, что они вечны и "просты", т. е. неделимы. В этом смысле, а также в том, что пространственные различия для них вообще не существенны, они представляют собой "точки" - точки не математические или физичес­кие, а "метафизические".

Физические "точки", по Лейбницу, в принципе всегда сложны, то есть реально и познаваемо расчленимы, делимы на их составляющие, так что в телесной природе не существует никаких окончательных, далее не делимых элементов. Точки математические суть абстракции, а не реальность.

Лейбниц не только характеризует субстанции, ссылаясь на дан­ные микроскопии как "живые точки", но и считает их своего рода метафизическими дифференциалами, некими бесконечными малыми сущ­ностями. При строгом употреблении всех этих терминов возникает логический тупик, так как конечная бесконечность невозможна, как и любое ей аналогичное понятие. Но при иносказательном употребле­нии нет более подходящего обозначения для субстанции. Им не свой­ственна протяженность, но и в этом смысле они суть точки, то есть как бы пространственные "ничто", но, будучи субстанциями, они полны содержания и неисчерпаемы.

Будучи метафизическими точками или "живыми нулями", субстан­ции Лейбница с не меньшим правом могут называться и метафизичес­кими индивидуальностями, то есть Aмонадами (от греч. _monas - еде­ница), как философ стал называть их с 1696 г.

Монады не возникают, ибо возникновение субстанций из ничего было бы чудом, а телесное возникновение как соединение ранее су­ществовавших частей не присуще субстанциям. Они и не гибнут, ибо погибать могут только сложные тела, распадаясь на свои составные элементы. Субстанция не может умереть, то есть монады "бессмер­тны" и в этом подобны духам.

В чем состоит жизнь монад? Всякая жизнь есть деятельность, и субстанции не могут бездействовать, с другой стороны, только суб­станции могут обладать деятельностью. Монадам чужда пассивность, они чрезвычайно активны, и можно сказать, что именно активное стремление составляет их сущность. Каждая из них есть постоянный и беспрерывный поток перемен, в котором изменение реальности и развития совпадают. Монады - это силы, и поскольку они духовны, а в то же время суть "точки", то они представляют собой центры сос­редоточения сил разнокачественных, но всегда идеальных. Принцип активного стремления у Лейбница распространен на всю природу - в этом его естественнонаучное значение.

Идеалистическое понимание Лейбницем вопроса о субстратности монад неизбежно сказалось и на трактовке их динамизма. Сущнос­тные силы - это силы "первичные", вечные, всегда живущие в своих действиях, неповторимые и соединяющие в себе способность к изме­нению и тенденцию к актуализации. Актуализация устремлена из идеально-духовного в материальное: духовные силы порождают духов­ное движение, которое обнаруживает себя затем как движение мате­риальное, и уже отсюда далее проистекает протяженность и струк­турность физических процессов. Монады суть "точки" в том, в час­тности, смысле, что они суть сосредоточения неделимых вследствие своей духовности сил, которые нельзя ни раздробить, ни размно­жить. Делимо пространство и повторимы его фрагменты, а монады не­делимы не только вследствие своего точечного характера, но и по­тому, что по своей сущности они вне пространственных измерений. Динамические свойства монад не носят векторного характера, силы монад не имеют направлений.

Монады рассматривались и описывались Лейбницем по аналогии с человеческими "я". Их жизнь заключается не только в деятельности, но и в сознании. Спиритуалистический смысл понятия "монада" у Лейбница и основанной на нем онтологии, то есть монадологии, пос­тоянно раскрывался философом через аналогии и примеры из области фактов психологии личности. Лишь рассмотрев свойства души, под­черкивал Лейбниц, можно понять особенности монад, тем более что человеческие души также монады.

Так, личность, изменяясь на протяжении всей жизни человека, остается именно данной личностью, сохраняющей сознание непрерыв­ности своего существования во времени. "Движение" каждой монады есть ее духовное изменение, развитие. Вся огромная совокупность монад напоминает "народ", сознание которого есть сочетание сознаний составляющих его отдельных монад-личностей.

Имея общую духовную природу и общее происхождение, все мона­ды не тождественны друг другу, подобно тому, как различаются ха­рактеры, ум и взгляды людей. Различия между монадами, как и меж­ду человеческими душами, могут быть указаны по крайней мере по двум основным параметрам - по "углу зрения" на мир, т. е. по ори­гинальности структуры сознания, и по степени общего развития, ак­тивности и совершенства.

Согласно принципу постепенности, монады не только отличаются друг от друга, но и в той или иной мере похожи друг на друга именно так, как это бывает у людей, в результате чего образуются различные группы и виды монадного царства.

Всеобщая совокупность монад похожа и на республику: ведь по­добно душам людей каждая из них - обособленный мир, обладающий своим содержанием, в которое не может внедриться никакое духов­ное содержание извне и из которого не может ничего "просочиться" вовне. Каждая монада - замкнутый космос, и отсюда знаменитое из­речение Лейбница: "Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти". Монады не могут воздействовать ни на что вовне себя и сами не подвержены никако­му внешнему влиянию - в этой самодостаточности их совершенство, а в их само ограниченности гарантия того, что мир представляет со­бой не хаос, а систему.

Лейбниц мечтал как о гармоничной координации монад, так и об их субординации, образующей систему управления. Но все это недос­тижимо, поскольку противоречит само замкнутости монад, а объясне­ние Лейбница, что одни монады охотно подчиняются другим, если близки их взгляды на мир, крайне искусственно. Если монады само ­замкнуты, то невозможна не только их организация в систему руко­водства и подчинения, но и диалог.

Изъяв монады из реального вещественно-протяженного мира, Лей­бниц обособил тем самым существенные отношения от феноменальных: факт взаимодействия между вещами перестал быть в его глазах сви­детельством связей между монадами. "Метафизическим точкам" невоз­можно общаться друг с другом, если нет пространства для их обще­ния и сами они внепространственны.

Перенесение решения проблемы на монады, по которому бог, беспрерывно воздействуя на них, гармонизирует и приводит во взаимно однозначное соответствие их состояния, не вполне удовлетворило Лейбница. Оставалось именно в собственной внутренней деятельности каждой монады искать причину ее единства со всеми остальными монадами и описать процессы, ведущие к этому единству. Отсюда вытекала задача охарактеризовать эту внутреннюю деятельность монад именно как определенную историю их жизни.

Данный замысел содержал в себе некоторое диалектическое зерно. Оценка этого замысла носит двойственный характер. Акцент на бес­предельную неисчерпаемость содержания каждой монады усиливает то качественное многообразие мира, которое определяется фактом раз­личия всех монад друг от друга. И если их оригинальность и непов­торимость говорит скорее против мирового единства и гармонии, чем в его пользу, то бесконечное многообразие внутри каждой из них дает надежду на обретение этого единства и гармонии вновь, пото­му что в каждой монаде может быть нечто такое, что соответствует в тот или иной момент времени состояниям и изменениям всех ос­тальных монад.

Если же ограничиться лишь самодостаточностью для каждой мона­ды ее внутреннего индивидуального мира, то тем самым закрепляют­ся метафизические черты всей системы Лейбница. Внутреннее в та­ком случае обособляется от внешнего, монада ревниво замыкается в своем личном и неповторимом, хотя в этом неповторимом всегда мож­но найти что-то, приблизительно соответсвующее неповторимым чер­там каждой из всех прочих монад. Иного результат и не могло быть, коль скоро субстанция Спинозы - весь макромир, а субстанция у Лейбница - это частный и строго индивидуальный микромир.

Как Лейбниц понимал внутреннее развитие монад? Каждая из них живет более или менее интенсивной жизнью, которую можно объяс­нить опять по аналогии с психической жизнью людей: ощущения, со­зерцания, представления, самосознание - вот ее ступени. Монады как бы двулики: стремление и восприятие - это две стороны их жиз­ни. Саморазвитие каждой монады - это переход ее ко все более вы­соким ступеням сознания, что совпадает с прогрессом ее познания. Впоследствии эту идею Лейбница сделал центральным принципом своей философии Гегель: развитие субстанции, ее самосознания и позна­ния есть

Подобные работы:

Актуально: