Военная политика США сквозь призму философии и персоналий

Т.В. Грачева

Сейчас много говорят и пишут о военных акциях, которые провели или планируют провести Соединенные Штаты. Появляются подробные обзоры, касающиеся политических и экономических аспектов этих кампаний. Эксперты анализируют боевые действия с точки зрения их организационных, оперативно-стратегических и технических характеристик.

Но это лишь внешняя сторона вопроса. Изучая только ее, мы воспринимаем войну как некий «продукт» военной машины. Мы можем сказать, как она устроена, какие функции выполняют ее отдельные узлы, как они связаны между собой, из чего они сделаны. Но, чтобы понять весь технологический процесс, нужно знать, какая «программа» заложена в эту машину, кто является ее разработчиком, а кто оператором-исполнителем. И, наконец, чрезвычайно важно знать, кто же выступает в роли заказчиков этой смертоносной «продукции» и кто руководит всем процессом.

Рассматривая войну с точки зрения ее чисто внешних проявлений, мы не в состоянии понять ее глубинной сущности, мы не можем свести воедино ее разные, на первый взгляд не связанные между собой составляющие. При таком подходе отсутствует возможность ее целостного многомерного восприятия. Как следствие этого, любые политические, экономические и военные меры, направленные на выявление, предотвращение, локализацию или нейтрализацию угроз оказываются поверхностными, несвоевременными, неэффективными или даже ошибочными и, в конечном итоге, опасными для тех государств и народов, которые оказываются реальными или потенциальными объектами нападения.

Неоконы Лео Штрауса у власти

Война как всесферное (физическое, ментальное, информационное и духовное) явление, в единстве ее многообразия может быть осознана только в контексте ее философии и сквозь призму персоналий. Именно это осознание создает фундамент, объединяющий все остальные элементы сложной конструкции.

Философия военной политики и войны, как ее производной, может быть соотнесена с постижением их на «генетическом», архетипическом и духовно-нравственном уровне. Философия военной политики США имеет четкое название – неоконсерватизм.

Военную и в целом государственную политику в США проводят сейчас последователи еврейского политического философа Лео Штрауса, который приехал в 1938 году в Соединенные Штаты из Германии, преподавал в нескольких крупных университетах и умер в 1973 году. Приверженцами этого философа являются самые влиятельные лица, ключевые стратеги Белого Дома и Пентагона, которые принадлежат к неоконсервативной школе, к «ястребам» и реализуют агрессивную внешнюю и военную политику Вашингтонской администрации.

Шадиа Друри, канадская исследовательница творчества Штрауса, написавшая в 1999 году книгу «Лео Штраус и американское право», отмечает, что он не был ни либералом, ни демократом. Его философия строится на том критически важном с его точки зрения основании, что власть имущие должны постоянно обманывать своих граждан, нуждающихся в руководстве и сильных правителях, которые говорили бы им, что для них хорошо.

Для Штрауса моделью либеральной демократии, к которой он испытывал абсолютное отвращение, была Веймарская республика. С его точки зрения, либерализм в Веймаре привел к нацистскому холокосту против евреев. Штраус, ссылаясь на Платона, считал, что в обществах имеется две категории людей: те, которые руководят, и те, которыми руководят. Но, в отличие от Платона, который исходил из того, что лидерами должны быть люди с высокими моральными качествами, позволяющими им противостоять искушениям власти, Штраус был убежден, что «те, которые руководят, это те, кто понимает, что не существует никакой нравственности, а есть только одно естественное право, право высшего править низшим». Это очень напоминает философию Ницше, главного вдохновителя нацизма, который так ненавистен Штраусу.

Подобный прием неоконсерваторов публичного отрицания того, что, на самом деле, является руководством к действию для них самих, используется и неоконсервативными журналистами. Один из них Мат Лабаш в своем интервью, данном в мае 2003 года веб сайту Journalismjobs.com, на вопрос о том, чем можно объяснить большую популярность в последние годы неоконсервативных СМИ, в качестве одного из аргументов отметил: «Критикуйте других за отсутствие объективности. Будьте субъективны настолько, насколько хотите».

Суть принципа такова: обвиняй другого в том, в чем ты сам виновен. Этот принцип широко применяется и в политике нынешней Вашингтонской администрации, идеологией которой стал неоконсерватизм. В качестве одного из примеров можно привести обвинения США в адрес России относительно «помощи Ирану в создании ядерного оружия», что связывается с сотрудничеством в области строительства атомной электростанции в Бушере.

На самом деле «иранская ядерная программа» была начата по совету Соединенных Штатов и при их инженерном содействии. В 60-годы США убедили Иран начать работы по развитию атомной энергетики ради сохранения его нефтяных резервов. Ирану было рекомендовано беречь свою нефть для особо важных целей, связанных с нефтехимией и фарминдустрией. Американцы, безусловно, хотели, чтобы Иран зарезервировал свою нефть для нужд Запада. В соответствии со взятыми в то время обязательствами Иран приступил к формированию атомной индустрии. И строительство атомной электростанции в Бушере, которая представляется сейчас американцами как возможный источник создания ядерного оружия, было начато при проамериканском режиме иранского шаха и при поддержке США.

Философия сатанизма неоконов

Есть еще одна параллель неоконов с Ницше, который написал известную фразу: «Бог мертв». А если Бог мертв, то тогда, как говорит один из героев Достоевского, «все дозволено». Тогда нет ни добра, ни зла. Штраус это формулирует так: «не существует никакой нравственности».

И в то же время неоконсерваторы много говорят о религии. Президент Буш даже речь, посвященную выходу США из договора по ПРО, завершил обращением к Богу.

Такое несоответствие воспринимается как противоречие только на первый взгляд. При внимательном его рассмотрении можно понять, что речь идет об эксплуатации духовного фактора, манипулировании религиозным сознанием общества (кстати, не только американского) и о попытке создания новой религии, призванной объединить и подчинить глобальной диктатуре все народы.

Здесь источником морали выступает не Бог как высший духовный авторитет, что соответствует традиционной религиозной этике, а «сильные правители», которые, эксплуатируя религиозные чувства своих подданных, будут указывать им, что есть «добро», строя при этом свои отношения с ними на обмане и безнравственности. И делать это они будут совершенно сознательно, точно следуя своей идеологии неоконсерватизма. «Он лжец и отец лжи. Когда он говорит ложь, он говорит свое». Так сказано в Евангелии о «враге рода человеческого», о дьяволе. Философия неоконсерватизма, таким образом, это философия сатанизма.

Духовный фактор приобретает огромное значение в неоконсервативной политике и начинает занимать в ней приоритетное положение. Подчиняя себе духовную составляющую личности и общества, можно добиться значительно большего, чем в результате воздействия на сознание при проведении информационно-психологических кампаний. Душа человека и народа – это последний пока не взятый рубеж, который следует за «оккупацией» интеллектуальной сферы.

Псевдорелигиозные суждения используются для прикрытия порочных мер и неблаговидных действий. Неоконсерваторы демонстрируют чисто утилитарный подход к религии, холодно превращая ее в инструмент для достижения своих корыстных целей, например, для объединения общества и ориентации его на обеспечение интересов правящей элиты и поддержку ее курса.

Для Штрауса «религия является клеем, который соединяет общество». Обществом, сплоченным на псевдорелигиозной основе, легче манипулировать, оно подчиняется диктату власти, представляющей себя рупором и наместником Бога.

Католичество, между прочим, в отличие от православия, заложило эту матрицу возможности того, что кто-то может быть наместником Бога на земле. Матрица работает на ассоциациях и параллелях. Ведь, исходя из этой логики, если наместником может быть папа, то им с успехом может быть и власть, заявляющая о своей связи с Богом, что предполагает такое же поклонение и абсолютное подчинение ей, как и главе католической церкви.

Нужно отметить, что фигура папы все больше политизируется и активно используется в интересах США. Как известно, бывший президент США Р. Рейган в свое время признался, что только после одобрения папой Римским «крестового похода против СССР» стало возможным провести глобальную кампанию, результатом чего стал развал Советского Союза. Кроме того, стоит напомнить, что назначение папы Иоанна Павла П на пост главы католической церкви состоялось, в том числе благодаря активной поддержке З. Бжезинского, который рассматривал его, прежде всего, как политическую фигуру, способную реализовать далеко идущие планы. В. Широнин в своей книге «КГБ-ЦРУ» пишет о том, что суть так называемой «восточной политики» Ватикана состояла в активном вживании католической церкви в государственные и общественные структуры СССР».

Иоанн Павел II сказал символическую фразу: «Стоит нам доказать, что марксистская наука может быть заменена религиозной, как потребность в социализме отпадает». Этот принцип полностью стыкуется с неоконсерватизмом. В настоящее время используется аналогичная логика и та же матрица, только теперь, предпринимаются попытки замены традиционной религии псевдорелигией, в центре которой находится культ правящей неоконсервативной элиты, представляющей себя, так же как и папа в католицизме, наместником Бога на земле. Именно здесь кроется причина мессианских притязаний Белого дома и его главы, который объявил о своих планах «избавить мир от зла».

Неоконы подвергают религии, не содержащие в своем вероучении матрицы наместника Бога на земле, к числу которых относятся, в частности, православие и ислам, жесточайшим нападкам с применением средств информационной и вооруженной борьбы. Их сталкивают между собой в целях взаимного истребления, чтобы «уничтожить врагов руками своих врагов». Ярким примером тому служит бывшая Югославия. Государство охраняет традиционную веру своих граждан, значит, чтобы подорвать веру и заменить ее религией диктаторов, нужно разрушить государство.

Православие в России – это религия большинства в нашей стране, веками определяющая нашу национальную идентичность как стержень существования любого народа. Это вера, освятившая славные подвиги наших предков на полях сражений, вера, за которую шли в бой и погибали во имя великих идеалов процветания народа и Отечества. Вера, проникнутая духом высокого патриотизма и прославившая в качестве святых множество сражавшихся с иноземцами русских воинов от Ильи Муромца до адмирала Ушакова. Поэтому действия против православия в наши дни могут рассматриваться как меры антинационального характера, работающие на утверждение матрицы американских неоконсерваторов, которые, эксплуатируя присущую людям религиозность, стремятся поставить себя в их душе на место Бога, заставив их таким образом забыть Его, утратив память предков и отказавшись таким образом от своей национальной идентичности. Если это произойдет, то случившееся можно будет рассматривать как абсолютное поражение, капитуляцию перед противником и полное подчинение целого народа власти космополитического режима сил глобализации.

Формирование отношения к власти как культу и объекту поклонения влечет фанатизм, свидетельствующий о полном подчинении воли общества воле правящей элиты. Но если эта власть, следуя неоконсервативной идеологии, объявляет своим принципом аморализм, фанатичное подчинение ей будет означать духовное разложение, деморализацию и деградацию общества. Общество в этом случае превращается в своего рода коллективного зомби, а правящий режим беспрепятственно трансформируется в жесточайшую диктатуру, способную подавить любое сопротивление. Поскольку неоконсерваторы США заявляют о намерении распространить свою власть на весь мир, то речь идет о глобальной по масштабам и тотальной диктатуре. Она охватывает все сферы жизнедеятельности человека и народов: физическую, ментальную, информационную и духовную (религиозную). Отсюда вывод: в лице неоконов мы имеем дело с попыткой создания диктатуры эпохи глобализации, которая по чудовищности своих возможных последствий не имеет аналогов в истории человечества.

Она будет строиться на использовании религии, ее изменении и приспособлении для оправдания и возвеличивания власти в глазах общества с планами распространить эту псевдорелигию на все человечество. Это будет религия обожествления власти, готовящей приход единого диктатора в образе США. Неоконсерваторы убеждены, что отделение церкви от государства было большой ошибкой отцов-основателей США. У них не было Лео Штрауса, который подсказал бы им, что религию можно трансформировать и поставить на службу, но не государству (речь о государстве в данном случае не идет), а теневой правящей элите, имеющей глобальные амбиции. Неоконсерваторы ставят себе на службу объединяющие возможности религии, извращая ее основополагающие постулаты. По словам Друри, исследовательницы творчества Штрауса, неоконсерваторам «нужна толпа, которой можно было бы манипулировать как замазкой».

По мнению неоконсерваторов, «секулярное общество – это самое худшее, что можно себе представить», потому что оно ведет к индивидуализму, либерализму и релятивизму. На первый взгляд все как будто правильно. Но нужно помнить, что неоконсерватизм, открыто заявляющий о том, что он строится на обмане и безнравственности, противоречит традиционным религиям. И в этом смысле основу течения составляет не атеизм, а антитеизм (богоборчество), имеющий целью замену этих религий универсализованным вероучением, обеспечивающим интересы сил глобализации.

Поэтому, когда неоконсерваторы говорят об опасности секулярного общества как об источнике индивидуализма, под этим следует понимать общество, не охваченное этой универсализованной религией, народ, не утративший своей национальной идентичности и веры, способный на индивидуальное сопротивление духовной и иным формам неоконсервативной агрессии. Заявления о пагубности отхода от веры при откровенно богоборческой позиции есть проявление принципа обратного подобия.

Цивилизационное варварство неоконов в Ираке

Решение задач религиозного характера становится одним из приоритетов вооруженных сил в ходе военных кампаний, прежде всего, при проведении так называемых операций по обезглавливанию противника для достижения его стратегического паралича.

Объекты религиозного, национально-культурного, шире, цивилизационного характера все чаще оказываются мишенями, подлежащими уничтожению. Примером тому служит бывшая Югославия, где в Косово в результате бомбовых ударов была уничтожена или разрушена значительная часть православных храмов и монастырей. Отметим, что это не могло произойти по ошибке, так как в ходе бомбардировок применялось высокоточное оружие.

В Ираке очевидцы говорили о том, что мародерство, в том числе варварское разграбление и уничтожение исторических и религиозно-культурных святынь в музеях поощрялось американскими военными. Грабеж не был беспорядочным. Доктор Дони Джордж, глава Багдадского музея, сказал: «Я уверен, что эти люди знали, чего они хотят. Они не тронули гипсовую копию Черного Обелиска (памятник ассирийской эпохи IX века до н.э., оригинал которого находится в Британском музее). Это значит, что они были подготовлены. Они не тронули копии». Выступая в новостях 4-го канала английского телевидения, он сказал, что среди украденного — священный золотой сосуд из Варки (библейский Ур Халдейский) пятитысячелетнего возраста, аккадское подножие статуи и ассирийская скульптура. Доктор Кертис заметил: «Это все равно, что украсть Мону Лизу». Одна из сотрудниц музея в отчаянии произнесла: «Они уничтожили нашу цивилизацию». Американские военные не предприняли никаких мер, чтобы помешать ворам вывезти награбленное из Багдада. При этом специалисты заранее предупредили Пентагон об опасности грабежа. Доктор Ирвинг Финкель из Британского музея сообщил четвертому каналу, что грабеж был «вполне предсказуем и легко предотвратим».

Интернет-публикация в журнале Business Week от 17.04.2003, называвшаяся: «Были ли багдадские воры древностей наготове?» — вышла с подзаголовком: «Они могли знать, что искать, потому что торговцы антиквариатом заранее сделали свои заказы».

В статье говорилось: «Можно подумать, что преступники только и ждали падения Багдада, чтобы начать действовать. Джил Дж. Стейн, профессор археологии Чикагского университета, десятилетиями проводивший раскопки в Ираке, считает, что самое важное было заказано антикварами заранее. «Они искали вполне определенные артефакты, — сказал он. — И они знали, где искать»».

Была опустошена Национальная библиотека Ирака. Было подожжено хранилище редчайших религиозных книг, в том числе содержащее многовековой давности иллюстрированные экземпляры Корана и другие образцы исламской каллиграфии, в результате чего погибло неизвестное число текстов.

Репортер британской Independent Роберт Фиск написал по этому поводу, что, увидев пламя, он бросился к американским морским пехотинцам, пытаясь спасти хотя бы часть коллекции, но они отказались помочь: «Я показал им место на карте, точное название на арабском и английском. Я сказал, что дым виден за три мили, и добраться туда можно за пять минут. Полчаса спустя их не было и в помине, а пламя поднялось метров на 60 вверх».

Таким образом, уничтожение религиозно-культурного наследия Ирака проводилось либо путем разграбления, либо путем поджога. Кстати, факт сжигания книг тоже наводит на параллели с Ницше и его последователями.

В одной из своих статей 10.05.2003 Arab News пишет: «Существуют достоверные и независимые показания свидетелей о том, что американские морские пехотинцы подстрекали толпы к грабежу и уничтожению административных и культурных учреждений страны. Они даже оказывали содействие в транспортировке автобусов с мародерами из бедных кварталов Багдада к самой цели».

Как сообщала крупнейшая шведская газета Dagens Nyheter 11.04.2003, американские морские пехотинцы убили двух суданских охранников, стоявших на своих постах перед административным зданием, и затем, освободив проход, жестами приглашали народ начинать грабеж, и через громкоговорители подстрекали их «забирать обратно то, что принадлежит им». Затем американские танки двинулись к следующему правительственному зданию, министерству юстиции, затем к другому, третьему, четвертому. Всего было разграблено 158 правительственных зданий, большая часть из которых была подожжена. Среди подожженных зданий оказались и религиозно-культурные объекты, включая упомянутую выше Национальную библиотеку Ирака, Библиотеку архивов и Министерство религиозных пожертвований.

Но кто осуществлял грабежи? Роберт Фиск описывает их как «специально обученную и организованную» армию людей, вооруженных картами и уверенно двигающихся от одного здания к другому, не обращая внимания на американские войска, зная точно, куда идти и что поджигать.

«Не нужно быть гением,- пишет Arab News, – чтобы узнать, кто же эти люди. В любом преступлении самым важным ключом к решению загадки является мотив. Поэтому нужно выяснить, кому выгодно разрушение исламской культурной идентичности иракского народа? Чьим насущным интересам отвечает ликвидация древних корней иракской культуры и цивилизации, уничтожение символов иракского национализма и гордости?»

Иракцы обвиняют США в тщательно организованном преступлении против культуры. Американские археологи даже приравняли неспособность вооруженных сил США защитить культурные ценности к военным преступлениям, подпадающим под Гаагскую конвенцию 1954 года о защите собственности в области культуры. По предварительным оценкам полностью уничтожены в общей сложности 170 000 статуй, изделий из глины и керамики, ювелирных украшений, возраст которых превышает 5000 лет и относится к началу цивилизации. Возможно ли, что гипсовую вазу, сделанную 5000 лет назад и весившую 300 кг, можно было так просто увезти без одобрения американских военных? И можно ли допустить, что коллекцию скульптур эпохи неолита, сделанных 9000 лет назад, могли украсть простые воришки?

В ходе военной кампании в Ираке мишенями стали объекты духовной сферы, а следствием подрыв религиозного сознания. Нарочитая религиозность неоконсерваторов Вашингтона на деле оказывается агрессивной антирелигиозностью. Это принцип противления посредством подобия. Атака на духовную сферу является ударом по национальной идентичности, религиозным традициям, образу жизни населения Ирака. Разрыв с историческими и культурными корнями способен вызвать духовную дезадаптацию, а духовный вакуум является той почвой, на которой можно закрепить господство завоевателей в побежденной стране.

Кстати, много лет назад один французский военный журнал написал, что французам не стоит бояться русских как военных противников, потому что в силу своей высокой духовной культуры ни один русский не нажмет кнопку, чтобы пустить ракету, например, по Лувру.

После того, как масштабы культурной катастрофы в Ираке стали известны, журналисты в разных странах мира открыто осудили американскую агрессию и выразили свое негодование по поводу действий американского руководства. Так статья в The Guardian от 26.04.2003 вышла под заголовком «Варвары у ворот Багдада».

Как указывают комментаторы, одним из главных признаков варварства является сжигание книг и уничтожение религиозно-культурного достояния. Кстати Садам Хусейн, которого американцы обвиняли в тирании, смог сохранить национальные сокровища на протяжении всех лет своего правления в то время, как в присутствии «цивилизованных» американцев в течение практически нескольких часов были уничтожены символы мудрости и просвещения целой нации.

Пресса отмечала, что самой поразительной особенностью грабежей в Ираке оказалось полное спокойствие со стороны должностных лиц Вашингтона, последователей неоконсерватизма. Один из них, министр обороны США Дональд Рамсфелд, на пресс-конференции в Пентагоне 11 апреля 2003 года осудил СМИ за преувеличение масштабов беспорядков в Ираке и заявил, что грабежи — естественное и, может быть, даже здоровое проявление накопившейся ненависти к прежнему режиму. «Это неприглядная вещь, — сказал Рамсфелд. — Но любая свобода неприглядна. Ведь свободные люди имеют право совершать ошибки и преступления».

Это есть демонстрация на деле одного из постулатов неоконсервативной теории Штрауса относительно того, что для тех, кто правит «не существует никакой нравственности».

Россия в образе врага США

Штраус находился под сильным влиянием Томаса Гоббса. Так же как Гоббс он считал, что присущую человеческой природе агрессивность можно сдержать только с помощью сильной государственной власти, основанной на национализме. «Поскольку человечество по натуре своей порочно, им нужно управлять», – писал Штраус. «Однако такое управление может быть организовано только тогда, когда люди объединены, а они могут быть объединены только против других людей».

У Штрауса национализм связывается с ненавистью к другим народам, следствием чего становится милитаризация общества и его готовность вести войны. Это имеет далеко идущие последствия. В этом случае национализм может трансформироваться в нацизм.

На вопрос о причинах популярности неоконсервативных СМИ в Америке, журналист-неоконсерватор Мэт Лабаш в упомянутом выше интервью откровенно заявил, что эти средства массовой информации популярны, потому что они поставляют гнев». Именно эта составляющая, которая, кстати, в христианстве рассматривается как один из смертных грехов, оказывается востребованной в американском обществе.

Трагедия, которую пережили американцы в связи с террористическими атаками 11 сентября, удивительным образом создала все необходимые предпосылки для быстрой реализации этих направленных на объединение под властью правящей неоконсервативной элиты постулатов о «религии как клее», о национализме и об объединении против других людей (т.е. о культивировании образа врага).

Эти драматические события чрезвычайно обострили в обществе чувство религиозности, патриотизма и желание отомстить врагу. Американские СМИ писали, что такого чувства патриотизма народ не испытывал со времен Второй мировой войны. О высокой степени милитаризации массового сознания как показателя объединения против врага, свидетельствовал тот факт, что, когда была объявлена война против терроризма, среди добровольцев оказалось много женщин.

В опубликованной 3 июня 2003 статье Монд «Америка продолжает войну» написано: «После 11 сентября общественное мнение в Америке стало намного более податливым, так как эффект чувства незащищенности добавился к последствиям традиционного «священного союза», который сопровождает военные периоды».

Действия вашингтонской администрации полностью соответствовали установкам Штрауса. Как говорится в статье Монд, чтобы утвердить свою доминирующую роль во внутренней политике и начать войну в Ираке, Джордж Буш умело использовал два политических фактора – чувство участия в войне и национализм. К этому следует добавить еще и формирование образа врага.

Администрация искусно сыграла на удивительной доверчивости граждан, что подтверждается данными социологических опросов. В преддверии войны в Ираке от 42% до 55% американцев верили, что Саддам Хусейн непосредственно причастен к терактам 11 сентября 2001 года. Согласно опросу, проведенному в начале мая 2003 года, 75% граждан США считали, что победа в Ираке облегчит войну против терроризма.

Штраус считал, что «политический порядок может быть стабильным только, если он объединен внешней угрозой». Вслед за Макиавелли он утверждал, что, если не существует никакой внешней угрозы, ее нужно сфабриковать. Итак, целям объединения призвана служить еще и внешняя угроза. И, чтобы этот фактор «работал» постоянно, угроза должна быть перманентной. И в стратегию национальной безопасности США закладывается идея вероятной угрозы, т.е. той, которая еще не сформировалась. Этот неоконсервативный подход к определению угроз, построенный на крайнем субъективизме, дает возможность «фабриковать» их тогда, когда это потребуется, т.е. практически непрерывно.

По мнению Штрауса, постоянное наличие внешней угрозы является условием политической стабильности. Как пишет Друри в своей монографии о Штраусе, если бы «Штраус увидел коллапс Советского Союза, он был бы очень обеспокоен, потому что крушение «империи зла» может рассматриваться как угроза для внутренней безопасности Америки.

Сейчас можно выделить даже некий стандартный набор критериев, к которым руководство США прибегает для представления того или иного государства в качестве возможной угрозы безопасности Соединенных Штатов. Эти критерии использовались перед тем, как начать войну против Ирака. В настоящее время они служат основанием для нападок на Иран. Их набор достаточно прост и оказывается убедительным для общественного мнения. К числу таких критериев относятся:

· наличие или обладание ядерным оружием и обвинение в его распространении,

· связи с врагами Америки, предоставление убежища членам Аль-Каиды,

· режим диктатуры в стране.

Следует отметить и тот факт, что эти же показатели сейчас активно эксплуатируются для представления России в качестве угрозы безопасности Соединенным Штатам. Обвинения в адрес России по первому пункту отчетливо и резко прозвучали в последнем ежегодном докладе директора ЦРУ американскому конгрессу. В нём отмечается, в частности, что:

· Российские ведомства продолжают поставлять компоненты и оборудование, имеющие отношение к баллистическим ракетам, а также делиться техническим ноу-хау с такими странами, как Иран, Индия и Китай;

· В период 2001 года российские ведомства оставались одним их наиболее важных источников снабжения Ирана технологиями «двойного назначения», химическими веществами, производственными технологиями и оборудованием.

Россия оказалась единственной страной, «заслужившей» в докладе особой рекомендации: «Чтобы сократить поток за пределы страны оружия массового уничтожения, материалов, технологий и экспертной информации, имеющих отношение к ракетам, высшие должностные лица должны прилагать непрерывные усилия, чтобы убедить экспортные организации, а также осуществляющих за ними надзор чиновников, что нераспространение является высшим приоритетом, и что те, кто нарушает закон, будут подлежать преследованию».

Второй стандартный критерий, используемый для представления какой-либо страны в качестве угрозы Соединенным Штатам, соотносится с обвинениями в связях с врагами Америки. Этот критерий также пытаются распространить и на Россию, которую обвинили в сотрудничестве с Ираком и Ираном. Против России может быть обращено и признание в США того факта, что на территории Чечни действуют три группы, связанные с Аль-Каидой.

С точки зрения иностранных оценок, основанных, в том числе на данных, предоставленных Соединенными Штатами, Северный Кавказ отнесен к регионам экстремальной, высшей степени риска.

При этом, эксплуатируя свои обвинения в адрес России относительно ее связей с Ираном, США пытаются оказывать давление на нашу страну. Возможным направлением такого давления может стать требование США оказывать содействие в предоставлении разведывательной информации, касающейся Ирана. Так, «Policy Review» (США) от 3 июня 2003 года в частности пишет: «Вашингтону следовало бы рассмотреть возможность усиления давления на Россию в направлении получения от нее большего объема разведывательной информации по ядерным программам Ирана. Если российские лидеры хотят успокоить американцев в отношении роли Москвы, им лучше бы самим проявить инициативу в предоставлении Америке собственной разведывательной информации по Ирану».

И, наконец, чтобы представить полную картину вероятной «угрозы», к типовому набору ее показателей, помимо обвинений в распространении ОМУ и связей с врагами Америки, традиционно добавляется еще и третий критерий, связанный с обвинениями в существовании диктаторского режима в стране. Анализ американских информационных источников, свидетельствует о том, что в отношении России «включается» и этот третий критерий. Одним из очевидных доказательств тому служит публикация, помещенная в New York Times 15 мая 2003 г., т.е. незадолго до визита Буша в Санкт-Петербург. В статье, посвященной возможным итогам этого визита и в целом российско-американским отношениям, в частности, говорится: «Когда президент Буш прибудет в Санкт-Петербург, он снова будет призывать президента Владимира Путина прекратить снабжать Иран средствами для создания ядерного оружия. Г-н Путин, как всегда, станет настаивать, что его опасная торговля преследует исключительно мирные цели. Г-н Буш сделает вид, что удовлетворен таким объяснением. Более того, он притворится, что позабыл, как Россия до последнего пыталась поддерживать тиранию Саддама Хусейна в Организации Объединенных Наций. Именно это и выдается за дипломатию.

Однако под публичным возобновлением дружественных отношений в Белом доме останется ясное понимание, что Соединенные Штаты и Россия ни в коей мере не являются союзниками. Хотя у двух наших стран имеются некоторые общие интересы, наши расхождения становятся все глубже: Россия по-прежнему является однопартийной олигархией, где инакомыслие подавляется государственным телевидением; она проявляет сходство с кровавыми диктатурами от Балкан до Персидского залива».

Комментарии здесь, как говорится, излишни. Россия, таким образом, представляется как страна, подпадающая под все три стандартных показателя типовой модели угрозы безопасности США. И информационная кампания, обслуживающая эту цель, набирает обороты, причем ведется она на самом высоком уровне и самыми влиятельными в Соединенных Штатах СМИ.

В прицеле Иран и другие страны

Аналогичная кампания была в полной мере развернута в отношении Ирака и в настоящее время активизируется по Ирану. В связи с этим Asia Times в выпуске от 31 мая 2003 года написала: «После оккупации Ирака американское руководство смещает свое внимание в сторону Ирана с той же самой целью, т.е. включения этой страны в сферу американского влияния путем смены режима. Вашингтон, похоже, готовит основания для достижения этой цели возможно с помощью других средств, но прибегая к тем же самым обвинениям, которые использовались раньше в войне против Ирака. Эти обвинения преимущественно касаются связей с Аль-Каидой и разработки оружия массового уничтожения.

Агрессивная внешняя политика Америки в отношении Ирана имеет серьезные последствия для безопасности России. Возможность господства Соединенных Штатов в Иране может привести к длительному американскому военному присутствию в этой стране. Утрата Москвой стратегического союзника в лице Ирана, если это произойдет, станет реальной угрозой для России. Эта утрата окончательно завершит процесс ее окружения откровенно или потенциально враждебными проамериканскими государствами, имеющими на своей территории американские военные базы.

Учитывая эти обстоятельства, Россия имеет все основания полагать, что она будет одной из следующих, если не первоочередной страной в списке американских мишеней, если Вашингтон восстановит свое влияние в соседнем Иране».

К этому следует добавить еще одно настораживающее сообщение из Грузии. В июне Эдуард Шеварнадзе объявил о том, что США ежегодно будут выделять 77 миллионов долларов «на повышение обороноспособности Грузии». По словам Шеварнадзе, «повышение обороноспособности Грузии в первую очередь входит в интересы США, поэтому конгресс для этих целей ежегодно будет выделять 77 млн. долларов».

Территория Грузии может понадобиться в стратегическом отношении, прежде всего, как плацдарм возможных боевых действий в отношении Ирана, а в последующем и России. Отметим, что решение о выделении средств принято американским конгрессом, что полностью подтверждает агрессивную и антироссийскую направленность политики нынешней правящей в США элиты.

Чем же объясняется столь высокая степень милитаризации нынешнего американского руководства? Ответ на этот вопрос мы находим у того же Штрауса, который считал, что нужно воевать все время, чтобы выжить. Он был убежден, что мир ведет к упадку и разложению. Объектом его поклонения была постоянная война, а не постоянный мир. Реализация этих идей, неизбежно влечет милитаризацию и агрессивность политического курса официального Вашингтона.

В начале апреля 2003 г. заместитель министра обороны США Пол Вулфовиц, один из главных идеологов неоконсерватизма, в своем ответе на вопрос журналиста Тима Руссерта относительно того, не станут ли явью мечты некоторых неоконсерваторов о других военных кампаниях – в Сирии, Иране и Северной Корее, заявил: «В Сирии тоже нужно осуществить смену режима».

А Дэвид Сэнгер из газеты The Times сообщил своим читателям, что, когда недавно один из помощников г-на Буша вошел в Овальный кабинет, чтобы сказать президенту, что его крутой Рамми (т.е. министр обороны Д. Рамсфельд) также замахивается кулаком на Сирию, г-н Буш улыбнулся и сказал всего одно слово: «Хорошо».

Вместе с тем, ситуация, сложившаяся в регионе после войны с Ираком, требует от Буша огромных усилий. Буш должен доказать, что эта война не была напрасной. И задуматься над предостережением, с которым Токвиль (Алексис Токвиль /1805-1859/ – известный французский социолог, историк и политический деятель) обратился к «воинственным принцам», стремившимся управлять лишь силой оружия: «Есть две вещи, которые демократическому народу всегда даются с трудом: начало войны и ее завершение», – сказал он.

В упомянутой выше публикации в Le Monde говорится, что президент США для того, чтобы за