Антисциентизм в современной западной философии

ТАГАНРОГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РАДИОТЕХНИ­ЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Доклад по

Философии

на тему :

Антисциентизм в современной западной философии (неокантианство, экзистенциализм, персонализм)

Группа М-78

Таганрог, 1999 г.

Общим философским источником антисциентистской интерпретации философии, как мы уже показали в начале данной главы, выступает кризис классической модели философии и своеобразный разрыв того единства рационально-теоретических и ценностных компонентов, кото­рое было ее важнейшим признаком. Если сциентизм базируется на аб­солютизации рационально-теоретических компонентов философского знания, то антисциентизм исходит из того, что важнейшим признаком философии является ее ценностный характер.

Представители баденской школы неокантианства, такие, например, как В. Виндельбанд (1848-1915), Г. Риккерт (1863-1936), развивают трансцендентально-психологическое истолкование философии Канта, в .котором особое внимание обращается на роль субъекта в процессе по­знания. В противовес теоретикам вышеизложенной марбургской школы, они обращают внимание на то, что познание - это особый феномен, который, несмотря на всю его специфицированность, нельзя оторвать от культуры, в рамках которой он развивается. Поэтому наука не является особым доминирующим фактором культуры, а ее методы и принципы не могут рассматриваться в качестве абсолютного эталона для других форм познавательной деятельности. Более важными во взаимоотноше­нии объекта и субъекта, по мнению представителей баденской школы, выступают системы ценностей, на которых основаны в том числе и гно­сеологические отношения человека с миром. Человек не может освобо­диться от своей изначальной субъективности, которая оказывает влия­ние на все богатство его взаимоотношений с миром и другими людьми.

Цель философии не может быть сведена к анализу только научного познания, она должна исследовать все системы ценностей, которые су­ществуют в человеческой культуре. Такая установка дает начало, с од­ной стороны, выяснению специфики гуманитарного знания и его. отли­чия от естественных и математических наук. А с другой стороны, им­пульс для анализа философии прежде всего как формы вненаучного, а позже и внерационального сознания.

Еще более остро эта проблема решается в различного рода иррационалистических концепциях типа бергеонианства или "философии жиз­ни" с их ограничением разумного познания и абсолютизацией значения внерациональных (интуитивных, оценочных) факторов философского понимания бытия. Именно в этот исторический период возникает целая серия философских концепций, так или иначе развивающих антисциентистскую традицию, что характерно для творчества таких мыслителей, как А. Шопенгауэр (1788-1860), С. Кьеркегор (1813-1855), ф. Ницше (1844-1900), В. Дильтей (1833-1911), А. Бергсон (1859-1941) и др. I Не имея возможности подробно излагать философские взгляды всех представителей антисциентистской традиции, остановимся на тех, кото­рые, с одной стороны, выражают ее в развернутом и последовательном виде, а с другой - наиболее распространены в наше время.

Классическим выражением антиспиентизма в философии выступает экзистенциализм, который мы рассмотрим на примере творчества М. Хайдеггера и К. Ясперса.

М. Хайдеггер (1889-1976) впрямую полемизирует с представителями марбургской школы неокантианства. Сведение философии к гносеоло­гии, отмечает он, приведет ее к уподоблению естественным наукам, и прежде всего математике. Марбуржцы неверно проинтерпретировали Канта, который, выдвигая положение о невозможности существования метафизики как науки, имел в виду ошибочность трактовки философии по образцу физики или математики и выдвигал программу ее построе­ния как особой науки, которая должна заниматься критикой разума, метафизикой природы и метафизикой нравов.

В этом плане, отмечает М. Хайдеггер, кенигебергский мыслитель оказался гораздо глубже его ближайших интерпретаторов. У него мета­физика и философия - это не одно и то же, поэтому выводы относи­тельно метафизики не распространяются на всю философию в целом. Связано это с тем, что область философского мышления принципиально отлична от научного. Во-первых, философия есть рефлексия (т.е. осо­бое применение разума) к анализу самих наук, основанная на выявле­нии их гносеологических предпосылок и ограниченности. Уже в этом смысле философия является своеобразной метанаукой по отношению к другим, так как затрагивает вопросы предпосылок научного знания в целом. Во-вторых, философия хотя и опирается на знания, но не долж­на к ним сводиться. В противном случае мы получим "циклопическую ученость" (Кант) и не более.

Хайдеггер отмечает, что неокантианцы попытались рассмотреть Кан­та лишь как гносеолога. Однако даже в этой области он далеко выходит за рамки чистой гносеологии. Обосновывая возможность знания. Кант осуществляет это с более широких философских позиций, фактически давая этому онтологическое обоснование. "Введением проблемы трансценденции на место метафизики ставится не "теория познания", а онто­логия, рассмотренная в ее внутренней возможности".

Далее Хайдеггер дает иррационалистическую интерпретацию, пожа­луй, самой рациональной части философии Канта, усматривая сущность философии в особом философском созерцании, которое является пред­посылкой мышления. С помощью созерцания философ должен уловить особенности мира, то есть сделать их предметом своего внутреннего размышления. Роль рассудка, говорит мыслитель, здесь, конечно, очень высока, но он не может быть оторван и от чувственности, так как и то и другое являются проявлением "сущностного единства", занимая внут­ри его лишь разные иерерахические уровни. Именно Кант, считает Хайдеггер, расчистил место для современной философии, в качестве которой и выступает экзистенциальная метафизика.

Наука (научное познание), безусловно, является одной из форм по­стижения бытия, отмечает мыслитель, но она выражает собой лишь ог­раниченное, по сравнению с философией, знание, так как она не каса­ется бытия в целом. Наука не может претендовать на "чистое" описание мира уже потому, что она, как и любая конструктивная деятельность разума, базируется на определенных ценностях и представляет собой прежде всего особую мировоззренческую ориентацию. В основе этой ориентации лежит очень сильная (и никак не обосновываемая) предпо­сылка о полном постижении мира с помощью конкретно-научных мето­дик. Но ни о какой полноте постижения бытия здесь и речи быть не может, так как оно всегда предметно ограничено. Таким образом, наука – лишь одно из средств упорядочивания (конструирования, интерпрета­ции) мира с позиции "опредмечивания сущего", т.е. накладывание на любой исследуемый объект системы упорядочивания, характерной для данной конкретной науки. В результате возникает нечто, которое вовсе не является выражением сущности явления как такового. "Именно для того, чтобы исследовать состояния бытия, были развиты методы наук, но они не приспособлены к тому, чтобы исследовать бытие этого суще­го..."

Хайдеггер указывает, что в философии существует область, связан­ная с разработкой общей онтологической картины мира, которая лежит в основе конкретных наук, является наукой сама по себе. Науки описы­вают как бы локальные картины мира по сравнению с общефилософ­ским представлением его в целом. Полная картина может быть пред­ставлена лишь в философии.

В поздних работах Хайдеггер под воздействием негативных послед­ствий научно-технического прогресса занимает еще более жесткую позицию по отношению к научному познанию, отходя от поисков того общего, что есть между философией и наукой, проводя резкую дифференциацию между ними, утверждая, что наука все более отчуждается от философии и культуры. Он характеризует науку как "вычисляющее мышление", которое является принципиально односторонним, основан­ным на узких и прагматичных задачах. Сущность многих областей зна­ния и феноменов жизнедеятельности людей (история, искусство, поэзия, язык. Бог) не поддается жесткому опредмечиванию и поэтому недоступ­на науке. Именно в этом плане можно сказать, делает вывод мысли­тель, что наука вообще не мыслит. "От науки в мышление нет мостов, возможен лишь прыжок. А он переносит нас не только на другую сто­рону, но и в другую истинность".

Попытки науки претендовать на всестороннее исследование, а это одна из целей науки, реализующиеся в ее экстремизме как желании сделать своим объектом все что угодно, на самом деле представляют собой лишь суммативную всесторонность, достигаемую за счет накоп­ления количества исследуемых явлений, которое не позволяет раскрыть в процессе познания сущностную всесторонность бытия. Именно уста­новка познать "что угодно и насколько угодно" и достижение действи­тельной беспредельности в ее реализации выдают ограниченность науки, не позволяющую ей познать бытие как таковое. Бытие средствами нау­ки познать нельзя, им лишь можно овладеть с помощью философии, которая и представляет собой истинное мышление. Философия мыслит о смысле, который делает вещь именно таковой, какая она есть. Истина бытия не связана с ее практическим использованием, как это осуществ­ляется в науках. Цель наук - овладение миром, но не понимание смыс­ла. Философия не стремится овладеть бытием, а направлена на пости­жение его смыслов.

Антисциентистская позиция характерна и для другого великого не­мецкого философа, Карла Ясперса (1883-1969).

Исходя из того, что и наука, и философия как формы сознания ос­нованы на определенных ценностных системах, философ утверждает, что они абсолютно несовместимы. "Философское мышление по своему смыслу радикально отличается от научного". В науке в качестве выс­шей выступает познавательная ценность, тогда как в философии уста­новка на обязательное достижение истины отступает на второй план. Именно поэтому философия принципиально не должна строиться по образцу каких-либо наук, являясь совершенно иным способом постиже­ния бытия. Примером последнего служит тот факт, пишет Ясперс, что логическое доказательство, признающееся сциентистски настроенными мыслителями своеобразным эталоном доказательства, оказывается не­достаточным в философии. Более того, те формы рассуждения, которые в логике считаются ошибочными, а именно "противоречия, круг, тавто­логия... выступают как признаки различия между философским и науч­ным мышлением". Если в науках мышление является лишь средством овладения знаниями и с их помощью предметным миром, то философия есть мышление в чистом виде - самомышление, которое реализуется через внутреннюю деятельность человека.

Философия не ставит перед собой задачу предметного овладения ми­ром. Она ближе стоит к искусству. Философ создает уникальные про­изведения, являющиеся результатом его собственного творчества. Соот­ветственно философия - глубоко непрактичная форма духовного освое­ния бытия. "Если науки в своих областях получили убедительно досто­верные и общепризнанные знания, то философия не добилась этого, несмотря на свои старания в течение тысячелетий". Таким образом, в философии отсутствует критерий общезначимости результатов, так как в ней нет единой системы методов. Поэтому наука развивается линейно-прогрессивно, постоянно накапливая знания о предметной области. По­следняя по времени научная теория одновременно выступает и как наи­более истинная. В философии данная направленность и линейность от­сутствуют. Философа могут интересовать проблемы, поставленные ты­сячи лет назад. Устремленность науки в будущее порождает такую ее особенность, как нацеленность на абсолютное познание мира. Это цен­тральная ценностная установка ученых. Философы же, начиная с Со­крата, ставили эту возможность под сомнение, выдвигая для этого весо­мые аргументы. Спиентистская мировоззренческая установка является важной предпосылкой научной деятельности, однако нельзя ее распро­странять на познание бытия в целом, так как это порождает своеобраз­ное суеверие, что "нашему рассудку доступна вся истина и вся действи­тельность мира. Она заставляет питать абсолютное доверие к науке и беспрекословно подчиняться ее авторитету, воплощенному в представи­телях социальных инстанций". Претензии науки беспредельны, там, где философ задумывается, ученый осуществляет. Последующая оценка этого действия, однако, может оказаться весьма негативной как со сто­роны самой науки, так и общества, вынужденного потом преодолевать "работу, сделанную за дьявола". В результате, занимая в каком-то смысле лидирующее положение в рамках общечеловеческой культуры, беря на себя несвойственные ей функции по выработке жизненных ори­ентиров для человека и человечества, наука в конечном счете "не мо­жет дать никаких целей для жизни. Она не выставляет ни одной обще­значимой ценности".

Таким образом, философия не имеет целью познать нечто как ко­нечное, то есть окончательно и навсегда. В философии более важной выступает цель личной удостоверенности в проблеме, в той или иной ситуации, в личном желании человека поразмышлять над ней. Наука всегда направлена на предмет. Это ее стихия, и ей нет здесь равных. Стихия философии - это бытие и место человека в нем, и здесь наука бессильна. Это не значит, что необходимо отказаться от наук, нет, бо­лее того, философия должна опираться на них, но всегда осознавая их принципиальную ограниченность. Философия нацелена на поиск и реа­лизуется как всегда незавершенный процесс. Особенностью философии является также и отсутствие необходимости доказывать свою правоту для другого. Если науки борются за истину, то философия открывается лишь тому, кто этого хочет сам, она безразлична к числу ее слушающих и понимающих.

Человек как бы ощущает, что суще­ствует мир надпредметаый. В человеке "просыпается философ", кото­рый начинает приобщаться к тайнам надпредметного мира, расшифро­вывая смысл и значение его шифров. Ведущая роль при этом принадле­жит не рассудку, а фантазии, интерпретации символов надпредметного мира.

Человек чувствует свою слабость и бессилие перед объективными и необходимыми законами природы и общества, и одновременно он чув­ствует свою зависимость от случайности, которая все время ставит его в разные жизненные ситуации. Причем сменяемость таких ситуаций бес. конечна, и одних только знаний оказывается слишком мало для их пре. одоления. Более того, люди могут оказаться в особых ситуациях, где они в наибольшей степени проявляются как личности, в ситуациях, "из которых мы не можем выйти, изменить которые мы не в силах". Это этап преодоления "пограничных ситуаций", наиболее важный для само­сознания человека. Осознание их является главным источником фило­софии, пишет К. Ясперс. В обыденной жизни человек "забывает", на­пример, что он смертей и что его жизнь конечна, что он может быть виновным и нести внутреннюю ответственность за свои поступки. Чело­век легко выходит из перипетий обыденной жизни, отбрасывая такого рода размышления в сторону. Лишь в пограничной ситуации, когда во­прос его существования ставится в наиболее радикальной форме, чело­век становится самим собой, вынужден прямо выбирать между добром и злом, жизнью и смертью, верой и разумом и т.д. Наука же - это своеоб­разная попытка людей обезопасить себя перед необходимостью отвечать на подобного рода вопросы за счет освоения предметного мира, овладе­ния им.

Возникает вопрос, а для чего тогда существует философия, ведь с ее рационалистической установкой она не может дать надежду подобно вере. Философия, отвечает на этот вопрос мыслитель, "является пре­одолением мира, аналогом спасения". Это интеллектуальное спасение, спасение внутри размышлений, внутри рефлексии над предельными ос­нованиями бытия. Философия - это аналог веры, но на интеллектуаль­ном уровне, некий синтез веры и убеждения. Вера дает надежду, фило­софия - осознание ее, выступая в виде концептуального коммуникаци­онного каркаса веры. Это высший этап трансцендентной философии.

В русле классического антиспиентизма решается проблема специ­фики философии в современном персонализме. Его представители также исходят из противопоставления рациональному подходу к пости­жению мира иррационализма, рассматривая его как реакцию "на недос­татки определенной формы рациональности". Лишь новое понимание рациональности и ее синтез с верой составляют сущность философии в персоналистском понимании. Поэтому "персонализм есть не что иное, как рациональная вера".

Соответственно с таких позиций философия противопоставляется науке как нечто нерациональное рациональному, а философское мыш­ление - научному. "Наука есть утверждение или отрицание, философия есть вопрошание". Поскольку философия принципиально расходится с научным познанием, она не может претендовать на какое-либо отражение действительности и не связана с поиском объективной истины. Фи-дософия вообще не нацелена на результат, а в силу этого и своей He-Практичности, связанной с удаленностью от реального мира, философия не может ничего создать в предметном мире. Она не овладевает истиной, не познает мир, а является внутренним творчеством субъекта.

Философию нельзя строить как строгую рациональную систему, тем более по образу какой-либо науки, как чаще всего это происходит, так как в этом случае все ее богатство сводится к узким критериям вы­бранной науки. Она противостоит науке, как категория субъективного противостоит категории объективного. Однако, оговаривается Лакруа, субъективность в философии - это не психофизиологическая субъек­тивность, а некая универсальная субъективность, когда субъект в ре­зультате личной рефлексии познает универсальные закономерности бы­тия. Субъективен сам метод, но не то, что получается в его результате. философия не познает, но знает.

Один из любимых тезисов, так или иначе варьируемый в антисциентизме, связан с утверждением о том, что философия - это не теория, а особый мыслительный процесс. Современный немецкий философ И, Шмуккер-Гартман, развивая данный тезис, строит своеобразную философскую концепцию, которую он обозначает как "дидактика фи­лософии".

Тезисы, из которых он исходит, нам уже знакомы. Философия и наука - это антиподы. Наука - это теория. Философия - акт мышления. Поэтому науку мы можем усвоить путем определенной методики, свя­занной с запоминанием. В философии все обстоит по-другому. Способ­ность к философии присутствует в каждом человеке, и обучение фило­софии поэтому есть умение раскрыть ее в конкретной личности. В этом заключается талант философа как наставника. Было бы желательно, пишет немецкий мыслитель, вообще отказаться от употребления терми­на "философия", так как в этом случае чаще всего под ней понимается Признание какой-то одной концепции в качестве эталонной. Иногда же обучение философии подменяется кратким изложением концепций, ко­торые были в ее истории. В итоге такого обучения человек не столько Раскрывает себя, сколько относительно полно усваивает какую-то одну концепцию или же получает поверхностное представление о многих из них.

Философию надо понимать именно как "дидактику философии", в которой на первый план выступает сам процесс обучения и самообуче­ния особой культуре мышления. Причем исходным пунктом обучения философии должно стать осознание человеком того факта, что он явля­ется особой частью бытия, его элементом. Обучение философии должно начинаться с выявления степени этой самоосознанности, которая "обус­ловлена его личным горизонтом и поэтому не точно измерима"'. Чело­века необходимо научить ориентироваться в мире, показав ему, что об­щепринятая ориентация (на уровне обыденного сознания) является во многом лишь случайной. Человек к ней, конечно, не безразличен, так как она также связана с осознанием бытия, но бытия на самых его при­митивных уровнях, тогда как философское мышление приводит к по­знанию наиболее сложных структур.

Понимание слитности человека с бытием позволяет осознать тот факт, что наука направлена на разрыв этого единства мира и человека, ввергая его самого и сообщества людей, реализующиеся в современных государствах, в царство антигуманности и борьбы с природой. Строй­ность и точность научного мышления, выражающиеся в системе разви­тых теорий, когда каждая из последующих является более истинной по отношению к предшествующей, на самом деле весьма условны и связа­ны с сужением предметной области. В философии, собственно говоря, нельзя создать концепции такого рода, так как она "не может найти ничего нового, а лишь пытается выявить то, что лежит в сознании чело­века". Наука, делает вывод Шмуккер-Гартман, основанная на вере в рациональное, разрушает мир, а философия ведет к надрациональному постижению бытия, сливая познание, сознание и веру в единую гармо­нию.

Список литературы.

1. В.В. Миронов. Философия. М., 1998 г.



Подобные работы:

Актуально: